Контуры и силуэты

На Невском никто ничего не знал, и до того, что происходило рядом, на Дворцовой площади, никому не было никакого дела. Здесь, на Невском, свой праздник, и если ты оказался здесь один, будь бездельником, как все: закури, засунь поглубже руки в карманы плаща, оглядывайся на смеющиеся или ссорящиеся проходящие мимо тебя пары, останавливайся у витрин, уступай дорогу или при напролом, впусти в себя все эти мерцающие, мигающие, мелькающие, пляшущие разноцветные огни — бродвей твоей юности. Но сколько бы тебе ни осталось гулять по этому сверкающему огнями проспекту, помни: это в последний раз.

“Серьезно, — думал я, опуская взгляд себе под ноги, — очень серьезно. Казино “Stars” предстоят огромные выплаты. Сможет ли оно выдержать такой удар? Трудно сказать, — подумал я, — во всяком случае, это ощутимо. А джокер — это не его игра, не казино, хотя черт ничего не имел и против каре. Но джокер... Многие называют его клоуном, но джокером может оказаться и сам черт. С клоуном бывает по-разному, но черт... Черту всегда весело”.

Огромное табло переливалось павлиньим пером, реклама водки “ABSOLUT” сменилась ковбоем “MARLBORO”, потом телефонами “SONY”, потом еще “Искрасофтом”, пока я переходил Литовский проспект. Здесь, на вокзале, в возбужденной толпе, даже не в толпе, а просто среди озабоченных, бестолково мечущихся, отчужденных друг от друга людей, настолько поглощенных каждый своими заботами, что даже крик “держи” не заставит никого обернуться, я почувствовал чей-то пристальный взгляд, почувствовал или увидел, один только взгляд неизвестно откуда, взгляд без наблюдателя, без лица, даже, может быть, без глаз, но если они были, то, наверное, холодными и светлыми, как у рыбы, мне кажется, так я бы определил их по тому взгляду, который ощутил. И может быть, это были не единственные глаза, которые следили за мной в этой толпе, даже наверное были и другие, пара, а может быть, две, и кажется, они следили с разных сторон. Теперь, когда я был в этом уверен, я понял, что почувствовал их как какое-то неудобство несколько раньше, кажется, у перехода, но только здесь, на вокзале, я стал осознавать это.

Кажется, они меня выследили. Вероятно, просто шли за мной. Вчера я бы еще терялся в догадках, но вчера этого и быть не могло. Момент был определен не мной, но я его вычислил. Они могли и не появиться, но это ничего бы не изменило, поскольку я уже был готов к их появлению — в конце концов, я ведь не случайно оказался на вокзале.

РАЗЫСКИВАЕТСЯ

ПО ПОДОЗРЕНИЮ В СОВЕРШЕНИИ ТЯЖКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Рост 180–183 см, телосложение нормальное; лицо овальное, продолговатое; волосы темные с сильной проседью; глаза светлые, с уголками, опущенными к вискам; нос прямой, длинный; рот прямой с тонкими губами; особых примет нет.

Был одет в темный плащ, темную шляпу.

Преступник может быть вооружен.

Я повернулся на фоне портрета. Озабоченные, торопящиеся люди сновали передо мной, никто не обращал на меня внимания. Я усмехнулся про себя. Те, кто наблюдал это со стороны, могли сказать, что у преступника мания величия. Может быть, это было и так, только, в сущности, это уже не имело значения. Моя смутная догадка, идея, появившаяся вчера у меня, здесь подтвердилась. Да, это было то, чего я мог ожидать. Собственно, за этим я сюда и пришел. На рисованом портрете, помещенном рядом с текстом, несмотря на покрывающее его стекло, чем-то острым, может быть, ключом или гвоздем был выцарапан левый глаз.

Я понимал, что это было решено заранее. Зловещий имидж преступника, конечно же в плаще и шляпе, прямо из криминальных фильмов прошлых лет, послужил образцом для этого портрета. Потому что если улика становится свидетелем, игрок превращается в карту. Но ведь каре не получилось. Давай-играй.

Ты наслаждаешься ситуацией, как это делал полковник, когда он притворялся будто колеблется, задерживая в руке карту, которую он и не собирался сбрасывать. У тебя джокер, и ты смеялся бы, если бы мог смеяться вообще. Но ты сжимаешь в кармане плаща... всего лишь ключ, маленький ключик от английского замка (некоторые называют его французским). Ты сжимаешь в кармане этот ключик, и в твоей власти принять решение. Ты блефуешь? Нет, это только кажется, что ты блефуешь. На самом деле, перед тобой снова выбор. Ты знаешь, на что идешь, и можешь выбрать поражение, а можешь и не выбрать его. Нет, это не победа, не выигрыш — выигравших нет в этой игре, но ты можешь не согласиться на поражение. А те... они стоят, не зная пока, что предпринять. Они думают, что ты блефуешь, они не знают, что у тебя на руках.