Контуженый

Она осекается, хмурится, вспоминает. Мегафоны на рынке транслируют добрые советские песни. Собравшиеся у павильона слушают, на напряженных лицах рождаются улыбки. Лиза впускает для голосования очередную группу. Дождавшиеся открыто радуются. Настроение Лизы тоже меняется.

Она возвращается ко мне:

– Не хочу о прошлом. Здесь все ради будущего. А ты зачем?

– Прошлое не отпускает, – честно признаюсь я.

Лиза дружески треплет меня по голове:

– Девчонки таких любят.

– Каких таких? Чокнутых?

– А кто еще всегда по-людски.

– Наш Михалыч вчера. Вы сегодня. – Я спохватываюсь: – А раньше тем более.

– Скажешь тоже. От любого бойца на фронте пользы в тысячу раз больше.

Я не успеваю возразить. Неугомонная Лиза возвращается к обязанностям волонтера. Я завидую ее энтузиазму. Все-таки она из тех чокнутых, которые всегда поступают по-людски.

Иду дальше, нахожу знакомый павильон «Ремонт телефонов». Жму руку одноглазому мастеру. Кутузов воодушевлен, как и все, и жаждет поговорить.

– Я в первый день проголосовал. А ты?

– Так я же из России.

– Тогда ответь. То, что мы в Россию обеими руками – это не вопрос. А вы нам рады?

Вопрос застает врасплох. В таком ракурсе я не задумывался. Надо, так надо. А чтобы радоваться, нет времени.

Отвечаю, как есть:

– За Крым я радовался, а за вас воевать пошел.

– Только за нас? – придирается Кутузов.

Вспоминаю напутствие Чапая.

– Мы воюем за наше будущее, за Россию. А радоваться будем после Победы.

– Для нас референдум уже победа, – признается Кутузов. – Жаль, что за мир еще придется повоевать. Контуженый, ты знаешь, из-за чего НАТО бесится и с нами воюет?

– Хотят быть главными.

– Они бесятся, потому что убеждены, все стремятся в Европу. У них всё лучшее, все рвутся к ним. Это платформа, на которой базируется их исключительность. А мы выбрали Россию. У них ум за разум, как так? Платформа треснула, они зашатались. Паникуют и сами себе вредят.

– Нам тоже.

– Мы перетерпим, сосредоточимся и победим, – убежденно говорит Кутузов.

– Иначе никак, – подтверждаю я.

Мастер вспоминает наш телефонный разговор.

– Так, ты же по делу. Ты серьезно на счет телефонов. Сам не вспомнил?

Я трогаю голову с разных сторон:

– Тут помню, тут нет.

Шутка помогает унять волнение. Я вспомнил роковой день вплоть до деталей, но всё равно испытываю тревогу. А что, если предателем окажусь я? Возможно, ретроградная амнезия спасает меня от позора.

Кутузов достает пакет с разбитыми телефонами.

– Раз приехал, дело серьезное. Попробую восстановить удаленные сообщения.

Он высыпает перед собой груду запчастей, отсеивает пальцем микрочипы.

– Где чей? – не понимаю я.

– Ты не просил. Хорошо, хоть так сохранилось.

Мастер подсоединяет микрочипы к ноутбуку, проводит манипуляции. Время от времени комментирует:

– Ограничимся последними днями перед кончиной аппаратов?

– Там главное.

– Восстановленное сохраню на ноуте, а потом тебе в смартфон скину.

– Получается?

– Дело мастера боится, если этот мастер, – Кутузов подмигивает и хрипит страшным голосом: – одноглазый.

– Вот бы мне также восстановить стертую память.

Кутузов меняет чипы:

– В этом нечего восстанавливать… А тут имеется.

– А как я определю, где чей телефон?

– Это важно?

– Еще бы.

– Я создам отдельные папки и скину туда же инфу из чатов. По ним разберешься.

– Точно, – выдыхаю я, борясь с нарастающей тревожностью.

Кутузов заканчивает работу. Я протягиваю телефон, он перекачивает в мой аппарат результаты восстановления.

Я касаюсь пальцем дисплея. Перед глазами пять папок пронумерованные цифрами: 1, 2, 3, 4, 5. Где чья, не знаю. А может и не нужно знать? Еще раз всё стереть и забыть. Зачем копаться у ужасном прошлом?

Голова начинает болеть. Отбитый мозг не хочет новой порции лжи. Не нужно врать самому себе – ты должен знать!

Открываю первую папку. Просматриваю сначала удаленные сообщения. Тут стерто неудачное фото. Увеличиваю и убеждаюсь, никаких намеков на дислокацию нашего минометного расчета или машины с боекомплектом.

В следующей папке удаленная переписка. Много любопытного для меня, но ценности для врагов информация не представляет.

В третье й папке я открываю первый же файл и застываю. Передо мной фрагмент электронной карты. Проходит несколько минут, прежде чем встревоженный мозг дает колокольный сигнал – нашел!

На карте отмечена точка и приведены координаты с шестью знаками после запятой. А точка указывает на дом, где оборвалась жизнь самых близких друзей.

Кутузов видит мое смятение и трогает за плечо:

– Что с тобой, Контуженый?

Пересохшими губами спрашиваю:

– Кому ушло это сообщение?

Он смотрит на номер:

– Абоненту украинского «Киевстар».

– На ту сторону? – уточняю я.

– Укропский оператор работает на врагов, – подтверждает Кутузов.

Забираю телефон и ухожу. Мой расчет погиб не случайно, предатель был среди нас. Осталось узнать его имя, для этого достаточно посмотреть другие сообщения в телефоне. Решаюсь на просмотр не сразу. Брожу, собираюсь с духом, нахожу скамейку, чтобы чувствовать себя увереннее.