Конундрум

То есть с ним никто не разговаривал-кроме Размоуса. Кендер, казалось, рассматривал молчание профессора как нечто вроде личного вызова его кендерству. Он много часов просидел в засаде у дверей профессорской каюты только для того, чтобы заглянуть внутрь комнаты, когда бы он ни появился, и завести с ним разговор о своих экспериментах или о чем-нибудь еще, что приходило ему на ум. Однажды он даже последовал за бедным профессором и принялся болтать о странных выходках своего дяди, Моргрифа Пинчпокета, пока коммодор не вытащил его оттуда и не устроил кендеру хорошую взбучку.

Иногда, когда он не чувствовал себя так, словно его желудок вот-вот начнет исполнять балет, Конундруму удавалось отвлечь Размоуса, чтобы обсудить карту субконтинентальных проходов. В другое время Конундрум проводил целые часы взаперти в каюте, которую делил со своим двоюродным братом, изучая книги Снорка по навигации и морю. Деятельность и операции корабля мало интересовали его. За время своего пребывания на посту старшего офицера, отвечающего за добычу масла, он успел насытиться морскими навыками. Но навигация - совсем другое дело. Как член Гильдии головоломок, лабиринтов и тому подобных вещей, он увлекался изучением карт в открытом море.

Самый слабый из них, сэр Танар, проводил большую часть времени, свернувшись калачиком в своей каюте, и его лицо было таким же зеленым, как жилет Кендера. Он отмечал время по Энсину, который входил в его каюту каждые двенадцать часов, чтобы покормить светлячков в его каюте. Ему почти казалось, что он слышит, как крошечные черви жуют свои завтраки и ужины из мха, и от этого ему становилось еще хуже. Но он был слишком слаб, чтобы протестовать.

Его каюта была до смешного мала и располагалась в носовой части корабля над тостером. Там почти не было места, чтобы растянуть гамак, и прежде чем он поддался морской болезни, каждый раз, когда он вставал, он ударялся головой о какую-нибудь балку или трубу. Иногда, когда какой-нибудь шторм особенно сильно швырял корабль, ему казалось, что он умер и похоронен в гномьем пружинном гробу. Иллюминатор причинил ему больше всего горя. Через него у него было переднее сиденье для самых тяжелых волнений моря, когда они всплывали на поверхность. Оказавшись под водой, он стал свидетелем щедрости моря во всех его отвратительных разновидностях - от мрачнозубых акул, ухмыляющихся сквозь остатки своей последней трапезы, до взбивающихся в желудке медуз, разбрызганных и сочащихся через стекло иллюминатора. Этого было достаточно, чтобы вызвать отвращение у самого опытного убийцы.

Через три дня и три ночи "Несокрушимый" наконец сумел выползти из-под тайфуна, и на рассвете коммодор приказал поднять корабль на поверхность и проветрить его. Те, кто больше всего страдал от морской болезни, получили несколько часов столь необходимого отдыха, как и пружины и шестеренки корабля, поскольку они работали без перерыва большую часть этих трех долгих дней и ночей. Тросы и шесты были вытащены и укреплены вдоль кормовой палубы, чтобы персонал камбуза мог ловить свежую рыбу на ужин. Был поднят бочонок пива, и впервые за много дней профессор, никогда не пропускавший пива, вышел из своей каюты. Сэр Грумдиш упражнялся в фехтовании, даже научил коммодора нескольким трюкам с кортиком.

Тем временем штурман Снорк стоял в рубке и по-новому ориентировался на только что взошедшее солнце. Затем он сверился со своими навигационными картами и, еще раз проверив положение Солнца, громко объявил, что они прибыли. Он прикинул, что руины Истара лежат где-то прямо под ними. С корабля донеслись радостные возгласы, и Сэр Танар, сидя на камбузе и попивая тарбийский чай-первое, что ему удалось сдержать за последние дни, - удивился поднявшейся суматохе.

“Мы сделали это, сэр!- сказал повар, наливая Рыцарю Шипов еще одну чашку.

- Сделали что?- Спросил Сэр Танар.

- Истар, сэр! Благослови меня. Коммодор сказал, что мы нырнем завтра!”

При этих словах глаза сэра Танара сузились, и на ум пришли слова заклинания очарования, но магия в его жилах была вялой и неуклюжей. “Я хотел бы поговорить с коммодором в моей каюте, - сказал он. “Ты ему скажешь?”

- Айе, - сказал повар, любовно проводя забинтованной рукой по потрепанному оловянному котелку, в котором он заваривал тарбийский чай уже более сорока лет.

- Нырнуть на дно пропасти?- командор фыркнул. “Ты сошел с ума. Все знают, что она бездонна.”

“Но это может быть и не так, - елейным голосом произнес сэр Танар. “Это может привести к чему-нибудь интересному.”

- Куда? Коммодор рассмеялся. - В Бездну?”

“Неужели тебе совсем не интересно?- спросил Рыцарь Шипов.

“Очень!- Крикнул Размоус из-за закрытой двери.

- Нет! Я больше не буду слушать никаких разговоров о Бездне” - рявкнул коммодор. - Этот корабль совершает субнавигацию по континенту, и все тут. Если вам это не нравится, мы можем оставить вас здесь и сейчас. Мне приказано взять вас с собой, и там ничего нет о том, чтобы слушать твои идеи. Если ты будешь доставлять мне еще больше хлопот, то накормишь акул прежде, чем успеешь щелкнуть пальцами.”