Конвейер неправильных желаний (СИ)

Минут пятнадцать я сидела, опустив глаза в тарелку с супом, и тут с громким хлюпаньем в неё прилетел горошинка. Удивленно стерев с носа капельку жидкости, подняла голову и увидела предельно равнодушного Кешу, который вообще никак не выказывал своего участия в этом обстреле.

Ещё сдержав улыбку, подтянула к себе тарелку с кукурузой и, пока никто не видит, взяла прямо пальцами одну и прицельно запустила в мальчика. Попала чётко в тарелку. Он повернулся, озорно посмотрел на меня, взял в руки горошину и кинул.

В итоге все ели горох и кукурузу и удивлялись: откуда это у них такое дело в тарелках, а всё потому, что кидать овощи друг другу в тарелки неинтересно, и надо на спор кидать их в тарелки другим, пока те увлечены разговорами о ценах на рынке, политике и бизнесе.

— Хм, — задумчиво протянула Ольга Королёва, беспокойного поглядывая на мужа. — Димы что-то долго нет.

— Он, наверное, в гостевой ванной, — сказала я, предвкушая подставу, — вверх по лестнице, третья дверь налево. — И премиленько так улыбаюсь женщине, которая не менее мило улыбается мне, вставая со стула и вытирая руки салфеткой. Ядовитое шипение я расслышала даже отсюда, как и влагу на щеке. Это ж как плеваться ядом-то надо, чтобы до меня достало.

— Беатриса, у тебя достаточно необычная прическа, — заметил Олег Иннокентьевич. Олег и Ольга. Это так мило!

— Ничего необычного, — просто улыбаясь, ответила я и поправила собранные в высокий хвост волосы. Сразу же зазвенели колокольчики.

— Очень примечательная работа. Достаточно кропотливая. Я бы и не заметил, если бы Оля не сказала. — Честное слово, лучше бы молчал.

— Да, у нашей Беатрисочки действительно очень интересная прическа. — И Инесса запустила пятерню в волосы на затылке, царапая длинными ногтями кожу головы и показательно натягивая волосы. Чтобы не зареветь от боли, натянула привычную маску с пустой и предельно вежливой улыбкой.

Послышался пронзительный девичий визг, мужская ругань и женский откровенный мат.

Олег Иннокентьевич нахмурился, взглянул в тёмный проход коридора и повернулся к моему бате, чтобы извиниться.

Вошли абсолютно красная от стыда Люба и Ольга, которая за ухо буквально втащила в комнату Диму и стала отчитывать, не отпуская хрящика.

— Дима, я не пойму, ты дебил? Нет, ну вот, кусок имбицила, объясни мне, ты чем там занимался, идиотушка доморощенный? — Только он собрался ответить, как женщина ещё сильнее дернула его за ухо и заговорила: — Это был риторический вопрос, жертва моего лишнего фужера вина! Мы сюда приехали, чтобы ты познакомился со своей невестой! А ты… Дебилушка! — выдохнула женщина и наконец-то отпустила ухо сына. — Ох, Игорь, мне так стыдно! — Она присела рядом с мужем, устало потирая щёки.

— Да ничего, — пришибленно улыбнулся батя, откровенно охуевая от ситуации. Да, нечасто увидишь силушку разгневанной женщины. Но отец быстро взял себя в руки, сделав гадость мне: — Да, кстати, Беатриса, сегодня гостей мы собрали не просто так. Сегодня, — он поднял стакан с коньяком и встал, огромной и устрашающей горой возвышаясь над столом. А я, кажется, поняла, что они сейчас объявлять собрались. Но я молчать не стану! И плевать на последствия. — Сегодня мы с Олегом назначили дату вашей с Димой свадьбы! — Столько фальшивого торжества. Столько победы во взгляде. Столько фальши…

— Нет, — тихо сказала я, сжимая в руке вилку.

— Что? — сделал вид отец, что не услышал. Но он слышал. Он точно слышал. Не мог не услышать!

— Я сказала “нет”! — Громко. Четко. Тоже вставая. — Заткнись! — Предупредила я открывшего рот родителя. — Сейчас говорю я, а ты слушаешь! Понял? — И, не дожидаясь какой-либо реакции, продолжила холодно и злобно говорить. — Я устала тебя слушать и подчиняться! — Встала из-за стола, вытерла руки и с грохотом задвинула стул. Все присутствующие, ещё не отошедшие от прошлой сцены, молча наблюдали за новоразвернувшимся представлением. — Ты чертов диктатор! А я всё-таки твоя дочь, и мне тоже присуще командовать и не любить получать команды, но я так же и дочь своей матери, поэтому я смиренно переносила твой гнёт. Про твою жену и её дочь я вообще молчу: они мне никто, однако их травлю я терпела десять грёбаных лет. А сейчас я банально устала слушать твои претензии, недовольства, критику в мою сторону. Ты тоже не отец года, но я же молчу! И я не дам тебе отобрать то единственное, что у меня осталось! И мне вообще абсолютно плевать на твоё мнение по этому поводу!

Я даже как-то и не заметила, как мы переместились к выходу из гостиной, но, когда моя спина наткнулась на косяк арки, отступать было поздно, поэтому я просто-напросто гордо выпрямила спину и смотрела чётко в глаза своему страху, совершенно не обращая внимания, что по спине полз липкий и холодный кисель паники, а колени тряслись так, что ими можно было расколоть орех, если положить его между ними.

Мир рассыпался на множество осколков.

Щека горела, а висок, которым я приложилась о деревянную поверхность косяка страшно трещал.

Итак, это был первый раз, когда отец меня ударил.

С дебютом, блять.