Кооп-стоп

Внедренная в камеру «шестерка» попыталась втереться в доверие к председателю Оршицкой кооперации, но каких-либо результатов популярный чекистский метод не дал – подсадная утка в лице экономиста и взяточника «Шурика» была расколота Марком на мелочи, когда конвоир подбросил бедняге пачку папирос. Отличный психолог и физиогномист Марк Наумович тут же сделал вывод и держался подальше от «своего» человечка в случайной компании. К тому же ему, привыкшему думать, анализировать и предугадывать на несколько шагов вперед, если не все, то многое стало понятно в момент задержания. Для того чтобы надеть наручники на такого известного человека, как он, к тому же представленного к высочайшей награде, нужно было иметь веские основания, подкрепленные приказом вышестоящего начальства. А вышестоящее начальство, зная, что Марк водит дружбу с председателем советского правительства Косыгиным, не решилось бы на арест без позволения Машерова. И если карательная система уже запущена, отмотать пленку назад не удастся, даже самому лучшему и дорогому адвокату. И это означает только одно: молчать и не прибавлять срок глупыми признаниями.

Прошедший все круги ада во время войны Бородин был готов к любому неискушенному быту, руководствуясь оптимистическим правилом: и в тюрьме люди живут. Не теряя самообладания, держался спокойно, особняком, стараясь не выделяться и никому в друзья не навязываться.

Как только в кабинет, специально отведенный для допросов, конвоир ввел Марка Бородина, Беспалов почувствовал себя крайне неуютно. И дело было даже не в том, какими жгучими узко посаженными большими глазами рассматривал его подследственный: черный глубокий взгляд был рядом и не здесь. Казалось, главного фигуранта дела вовсе не волнует, что с ним будет далее. Беспалов не мог понять, почему Бородина не пугала перспектива быть расстрелянным по приговору суда. Он даже позавидовал неиссякаемой стойкости духа этого худощавого человека с невероятно длинными изящными пальцами.

– Итак, Марк Наумович, мне известно, какое воровство процветало на вашем предприятии. Механизм громадного хищения социалистической собственности в общих чертах понятен. Мне хочется узнать конкретно ваши цели, для чего обкрадывали государство?

– Я бы не стал называть это воровством. Всегда все делал во благо общего дела, устраняя дефицит. В моих самых далеких сельских магазинах в любое время года можно купить любые продукты.

– В твоих? У тебя что, частная собственность? – от неожиданно нахального признания арестованного Беспалов перешел на «ты».

– Нет, конечно, кооперативная и государственная, – безучастно парировал Бородин.

– При устранении так называемого дефицита вы стали обыкновенным спекулянтом. Даже некий «фонд» создали, назвав его своим именем. Кто получал продукты из этого «фонда»?

– Те, от кого зависело наше будущее. Сильные мира сего так привыкли получать бесплатные продуктовые наборы, что без подношений разговор не начинался.

– Вы так покупали результаты многочисленных ревизий? Может, и звание Героя Социалистического Труда вам по блату могло достаться, если бы не вмешалось правосудие?

– Правосудие, говорите… Для того, чтобы райпотребсоюз работал, выполнял и перевыполнял план, я работал как вол, денно и нощно. И всегда находились те, кто хотел просто воспользоваться результатами моего труда.

– Вы кого имеете в виду?

– Все тех же, кто получал бесплатные продукты из «фонда».

– А почему они получали продукты бесплатно?

– Потому что привыкли «забывать» платить. Возьмут на тысячу рублей колбасы, коньяка, икры да мяса, пообещают вернуть деньги и забудут. Не пойдешь ведь к первому секретарю с вопросом: «А когда вы вернете денежки?»

– Что вы себе позволяете, какому первому секретарю?

– И первому, и второму, и прокурору, и начальнику городской милиции, областной и далее по списку.

– И вы можете это чем-то подтвердить?

– Разумеется, есть журналы, в которых указаны фамилии, даты и количество отпущенного товара. Проверяйте! У меня все записано и учтено до последней копейки.

– То есть вы хотите сказать, что все эти уважаемые люди приняли участие вместе с вами в очень серьезном преступлении – хищении государственного имущества в особо крупных размерах? Вы понимаете, что несете? Хотите сказать, что в ваших журналах учета продуктов есть подписи уважаемых людей как подтверждение, что они покупали у вас продукты?

– Эти люди никогда не любили расписываться…

– Нет? Таких журналов я вам целый вагон состряпаю!

– В ваших силах устроить очные ставки с людьми, за которых мне предлагают нести ответственность.

– Кто мне позволит вызвать высоких начальников на допрос и очную ставку, как вы себе это представляете? Кто будет расследовать преступление и предъявлять обвинение членам правительства? Советский суд, равно как и советское правительство, имеют свою непоколебимую точку зрения на это уголовное дело.

– Предлагаете мне молчать? Проверьте журналы, там все видно. Опросите моих сотрудников. А пока я бы хотел напомнить, что я имею право на адвоката.