Кооп-стоп

Разумеется, Беспалов орал на медицинскую сестру от тупого бессилия, ибо кому, как не ему, было хорошо известно, что в этой ситуации никому не удастся избежать наказания. Что-что, а карательная система в конторе отработана отлично. Упустить главного бухгалтера с двойной бухгалтерией предприятия и черными схемами учета! Непростительная ошибка следствия неминуемо ударит не только по самолюбию, но и по дальнейшей карьере капитана, три года ожидающего повышения в должности… С досады Беспалов вышел на свежий воздух. На непослушных ногах отправился перевести дух в скверик, расположенный напротив главной конторы, и опустился на пустую деревянную скамейку. Рядом сновали прохожие, молодые мамаши прогуливали чад в колясках, бабули с внуками кормили прожорливых городских голубей. Светило постепенно теряющее тепло сентябрьское солнце, под ногами уже шуршали опавшие листья, завершая очередной цикл природного увядания. Через полчаса дышать Беспалову стало легче, постепенно вернулось оптимистическое восприятие мира и вера в удачное завершение следствия по вверенному ему уголовному делу.

32

Молодой и смышленый лейтенант Турович вот уже полчаса разглядывал пять тысяч советских рублей, разложенных на письменном столе. Ровно двести штук аккуратных фиолетовых двадцатипятирублевок с изображением профиля вождя мирового пролетариата Ленина стройным прямоугольником едва уместились на гладкой поверхности. Младший лейтенант, безусловно, был глубоко идейным человеком, иначе как бы он пошел служить в органы государственной безопасности, и все же сумма, равная его четырехлетнему заработку, не могла не взволновать честного юношу. Он то и дело хватался за купюру справа, поднимал к свету, изучая на предмет подлинности, бережно укладывал обратно и тут же дотрагивался до крайнего левого дензнака, принюхивался, словно к дорогим духам, благоухающим невероятно приятным ароматом, и вновь укладывал в стройный прямоугольный ряд. Каким бы честным и порядочным парнем он ни был, в идейную голову никак не могло прийти оправдание столь малой оценки его великого труда по поимке и изобличению преступников в виде сторублевого оклада после пяти лет выдающейся учебы на юридическом факультете государственного университета.

– А-а, ты здесь, – внезапно оторвал лейтенанта от философии о смысле бытия Беспалов. – Ленинскую премию выдали?

– Все шутите, товарищ капитан! Жена подследственного Глузина принесла, желая облегчить участь благоверного.

– Да ты что! – встрепенулся Беспалов, тут же забыв про утреннюю неудачу со свихнувшейся Евтухович. – А что же сам Глузин?

– Сдался. Тут же написал заявление, в котором рассказал, что спрятал банку с деньгами в могиле.

Беспалов пробежал глазами заявление бывшего заместителя директора Оршицкой заготовительной конторы беспартийного Ильи Глузина, 1925 года рождения, еврея с шестью классами образования, отца троих детей, припрятавшего награбленное у могилы на местном еврейском захоронении.

– Почему прятали деньги на кладбище?

– Там их вовек не найти, потому что, скажем, при обыске могут рыться на огороде, в усадьбе. А кто будет рыться в могиле?

– Все вроде с виду в шоколаде, но если внюхаться, то нет… Вот что, Турович, хватит пялиться на чужие ворованные деньги, оформляй, сдавай и в путь… на Оршицкое еврейское кладбище. Не забудь прихватить подследственного Глузина, для чистоты следственного эксперимента возьмем с собой кинокамеру с оператором. Пусть запечатлеет уникальные кадры раскопок тайных вкладов беспроцентного банка по-оршицки.

Громогласный старенький ГАЗ-69, исколесив по извилистой витебской дороге более двух сотен километров, задребезжал, профыркал несколько раз и остановился на окраине Оршицы у еврейского кладбища, окруженного старыми большими соснами. Турович вышел первым, размял затекшие от долгой поездки ноги и вывел из автомобиля сгорбленного человека в наручниках. За ними последовал оператор, попросив несколько минут, чтобы приготовиться к съемке, и, когда заработал тарахтящий мотор кинокамеры, группа во главе с Беспаловым двинулась вглубь кладбища. Глузин в наручниках шагал медленно, наслаждаясь условной свободой, свежим воздухом и возможностью хоть как-то искупить вину перед государством. Несколько раз бывший заместитель директора Оршицкой заготовительной конторы останавливался то у одной могилы, то у второй, тем самым вводя в заблуждение всех собравшихся. Скорее всего остановки были вызваны вниманием арестованного к могилам своих родственников, дальних и близких: на каменных плитах то там, то сям значилась фамилия Глузиных… В конце концов Илья Исаакович остановился у очередной могилы, в которой покоился прах некоего Глузина, опустился на одно колено, потрогал рыхлую землю у маленькой сосеночки, растущей по соседству, попросил проткнуть землю палкой и величественно изрек:

– Здесь надо рыть.

Беспалов дал знак помощникам, те с азартом взялись за приготовленные нехитрые инструменты и принялись копать. Вскоре на глубине полуметра лопаты уткнулись во что-то металлическое.

– Что там? – поинтересовался Беспалов.