Координата поврежденности

– Разве этим должны заняться не наши юристы? – скептически спросил Мин, а затем настойчиво заметил: – Я не могу сейчас уехать.

– Я понимаю, однако стоит воспользоваться ситуацией, – уверенно продолжил мужчина. – Если ты лично приедешь и расскажешь, что понимаешь, что значит потерять родителей, они могут согласиться пойти на компромисс.

Мин тут же ожесточился. Он не станет делиться тем, что так отчаянно забывал.

– Отец жив, он очнется! – бросил он с убежденностью, которой не следовало раскидываться. Потом будет только больнее.

– Конечно очнется! – тут же подхватил мужчина. – Но разве ты хочешь, чтобы первое, о чем услышал Равит, придя в себя, это о скандале «VN Medicine»? Это твой шанс показать себя. Доказать всем, что он воспитал достойную замену.

Никому ничего доказывать Мин не хотел. Считать себя отцовской заменой – тем более. И все равно отправился в Чиангмай. Не желал собирать разбитую тарелку и все равно делал это. Ради чего?.. Или кого?..

Но дело затянулось, и, когда на утро второго дня пребывания там ему позвонили, Мин почувствовал, что иссяк. Его вычерпали. Опустили ниже нуля. Он это понял, когда услышал, что отец очнулся. Сдерживаемый до этого страх и напряжение накатили в одно мгновение, и он едва не задохнулся в этом потоке.

Мину передали, что отец в порядке, реагирует на все внешние раздражители и даже говорит. Так что ему не нужно приезжать в больницу, а в первую очередь сосредоточиться на делах клиники. Именно об этом просил сына очнувшийся отец.

Значит, его травму, препятствующую ему посещать больницы, наконец заметили. Хотя отцу на это понадобилось почти десять лет. С одной стороны, следовало радоваться, но с другой – даже теперь его била постоянная тревога, что в любую секунду произойдет что-то плохое… Мин никому бы не признался вслух, что лично увидеть отца живым – только это могло помочь остаться на плаву и сдержать новые панические атаки. Ведь так он поймет, что не останется один.

А потом… потом он вспомнил, как ежедневно ждала мама. Ждала до последнего, пока не умерла. Он не хотел становиться своим отцом. Отчаянно сопротивлялся этому, вырывался, петлял. А теперь очнулся, загнанный в капкан.

Но Мин давным-давно поклялся. Тринадцатилетний наивный он, еще не осознававший грядущую взрослую жизнь, наступающую на пятки. А теперь он был сожран и пережеван ею. И обещание выскальзывало из рук.

Отец понятия не имел, что снова едва не столкнул его в кромешный ад.

Мин на ватных ногах добрался до машины и до боли стиснул кожаное покрытие руля. Его начало трясти, и он сразу понял: к нему пожаловал старый непрошеный недруг, и так порядком задержавшийся. Паническая атака разъедала легкие, выбивала весь воздух и требовала молить о пощаде. И если бы он мог, так бы и поступил. Но ему удалось лишь свернуться и опустить голову между коленей, стараясь сделать хотя бы маленький вдох.

Все будет хорошо.

Все будет хорошо

Все будет…

Он очутился в другой реальности, где не мог говорить. В горле – пустота; его будто ограждал белый лист, что препятствовал проходу воздуха. Мин еле заставил себя переключить внимание на посторонние звуки, чтобы вырваться из лап адских гончих, которые догоняли, кусали, царапали, разрывали. Брошенный между сиденьями телефон вдруг ожил, и заиграла знакомая мелодия. Он не мог пошевелиться, руки и ноги онемели, поэтому было невозможно дотянуться до него. Удалось только перевести взгляд на экран, пытаясь игнорировать размытые пятна перед глазами, и разглядеть надпись.

Лайт.

Знакомое имя пробило брешь в броне монстра, заставляющего его страдать, и дьявольские псы ослабили хватку.

Все вокруг казалось замыленным, грязным и почти неразличимым, однако это имя понемногу позволило вещам обрести четкость. Дрожащим голосом Мин через силу заставил себя сосчитать вслух и вдохнуть, даже если гортань словно разрезали на куски, и принялся сжимать-разжимать ладони. Он представлял голос Лайта и в конце концов смог «вернуться».

Когда Мин вновь принял привычное положение, ощутил пропитанную потом одежду. Найдя на заднем сиденье бутылку воды, он сделал глоток. И еще один. И еще. Руки настолько дрожали, что жидкость расплескивалась из горлышка и попадала на одежду. Такими же неуклюжими попытками он включил радио, и из динамиков полилась музыка. Понадобилось минут пятнадцать в компании чужих голосов и мелодий, дабы почувствовать, что монстр и его прислужники наконец оставили его в покое.

Он не должен позволить повториться этому вновь.

Когда чувство заземления окончательно распространилось по всему телу, Мин взял телефон в руки. Несмотря на пропущенный от Лайта, он не набрал номер парня, а отыскал в списке контактов другой.

Ладно, он забудет о ненависти. Хотя бы на время. Отец ему нужен, как бы трудно это ни было признавать. Он должен научиться мириться с истиной, пусть и крошившей внутренности.

Мин до последнего не верил, что ему сказали правду. И только когда услышал знакомый голос, его спина, одеревенелая от напряжения, расслабилась.