Координата поврежденности

«А ты, похоже, своего вообще лишился. Расслабься, Вон-грат. Я просто хочу собрать посвященных в звание „жертвы психованной семейки Напатов“, ну или почти, в одном месте. Разве не забавно, будем как „Отряд Самоубийц[61]“! Как тебе? Я уже написала Пи’Эрту и Сэмми».

Мара возомнила себя Харли Квинн[62]? Хотя кому-кому, а ей образ злодейки точно бы пришелся по вкусу. Мин призадумался на минуту и понял, что подругу все равно не остановить.

Неужели он на самом деле стал ворчливым? Ну да, в последнее время он был слишком напряжен и подвержен стрессу. Сперва – Лайт, непрошенные чувства, задетая гордость, одна страшная тайна и три месяца в Шанхае; а после – покушение на отца, замещение его на работе и похищение друзей. Да уж, слова Мары не беспочвенны. Однако и у Мина имелись к ней претензии.

«Оставь Беста в покое. Ты и так разрушила его отношения».

«Не люблю быть на вторых ролях, ты же знаешь».

Многие недооценивали Мару с самого детства, Мин в том числе. Она росла маленькой, щуплой, тихой. Остальные принимали это за слабость. Пока Мара вслушивалась, вглядывалась, изучала. Хрупкая внешняя оболочка сделалась ее преимуществом. Она не была ослепленной гордячкой и с легкостью играла разноплановые роли, что не раз помогало добиться желаемого. Мару душила жизнь, разложенная по полочкам. А ее отец был унылым педантом, который привлекал жену лишь размером своего кошелька. Мара понимала женщину, из чьего чрева вышла. С ней они всегда были близки; мать поддерживала ее бунтарский и феминистский дух.

Мин считал, что Бест для подруги очередное развлечение. Маре нравилось наблюдать, как далеко она может зайти с одними и как быстро сдуваются рядом с ней другие. Вера в человечество, вера в мужчин – она давно разуверилась в подобной чепухе и сама прокладывала себе дорогу, не отдавая свою жизнь в чужие руки. Она не нуждалась во «второй половинке». Даже шутила о том, что каждый раз, когда слышит это выражение, одна нервная клетка в ней умирает. Мара считала себя цельной личностью. Такая, как она, без труда сошла бы и за двоих.

«Я бы воззвал к твоему стыду, но у тебя ведь его нет».

«С каких пор ты заразился чумой морализаторства? Это угрожает нашей дружбе!»

«Нашей дружбе угрожает твоя связь с Бестом. Ты сделала это, чтобы насолить мне?»

«И ты еще меня называешь высокомерной, Вонграт? Но мне приятна твоя ревность».

Большей чуши, пусть даже буквенной, он в жизни не видел. Мара, похоже, чувствовала себя победительницей.

«Я даже отвечать на это не буду. Просто оставь его в покое. Вы с ним совершенно не подходите друг другу».

«Тогда оставь в покое Пи’Лайта!»

Пальцы так и просились сплясать чечетку ругательств, но Мин сдержал их. Мара знала, куда ударить. Ну что ж, он просто подождет, пока этот нелепый союз пантеры и щеночка развалится сам по себе. Долго ждать не придется.

«С тобой бесполезно говорить. Насчет вечеринки, ладно. Но без лишних разговоров о случившемся».

«Нема как могила!»

В итоге, зайдя в бар, Мин нашел его полным людей, с большинством из которых он познакомился за этот последний безумный год.

Сэмми и Пи’Эрт стояли у барной стойки и с жаром переговаривались о чем-то с барменом. Чуть поодаль он заметил и Беста, треплющегося языком с Лайтом.