Координата поврежденности

Не нужно быть гением, чтобы понять: Лайту было крайне сложно задать этот вопрос – один из тех, что раздрабливают внутренности, царапают легкие и выталкивают воздух.

Мин пытался облечь чувства в слова. Все еще ощущал тень былой злости к парню, хотя и понимал, что тот привязал к себе нитями, которые уже не оборвать. Может, он молчал непозволительно долго, потому что Лайт резко развернулся в его сторону и в сердцах воскликнул:

– Если жалеешь меня, то спасибо, но ты переходишь границы! А если нравлюсь, то… имей смелость сказать в глаза!

– Я уже говорил, если ты забыл, – съязвил Мин в ответной вспышке. – Я не просил этих чувств.

И дело было не в том, что Лайт попал в аварию и чудом тогда выжил, но прежним уже не стал. Не в том, что он протеже отца. Да и не в том, что он парень. Мин просто не хотел влюбляться. Ведь это едва ли обязательная часть жизни, пусть и приятная. Он привык существовать в собственном замкнутом мире, не лишенном развлечений, масштабов, возможностей, но лишенном любви. В мире, где орбиты вертятся вокруг центра – его самого. И теперь центр съехал, сбрасывая Мина с пьедестала. Уже некуда было бежать. Нечего прятать.

Мин поймал чужую руку, как непослушную птицу, и с редкой для себя нежностью провел подушечками пальцев по ладони.

– За двадцать четыре года такой я только с тобой. Ты вытягиваешь из меня чувства, действуешь на меня как магнит. – Он притянул руку к своей щеке, и та марионеткой поддалась воздействию. – Такой ответ тебя устроит?

Выражение лица Лайта было странным: тот завис так же, как недавно Мин, когда обдумывал прикосновение чужих губ. Да, они оба уже познали страдания и предпочитали быть сами по себе. Оба имели множество причин не поддаваться слабостям, но все же человеческое сердце приучено чувствовать. Даже вопреки здравым возражениям.

– Я очень давно ни с кем не встречался. – Слова Лайта звучали так, словно это должно было как-то остановить Мина.

– И? – Он пожал плечами и оставил легкий поцелуй на запястье парня. – Я вот встречался. Не думаю, что это имеет большое значение.

– Ты меня не утешаешь.

– Пытаюсь быть честным. Сейчас больше всего я хочу оказаться тем, ради кого ты захочешь поступиться своим одиночеством. Я знаю, тебе комфортно одному, но просто подумай.

Не отвечай сейчас. – Мин выпустил руку и пронзил Лайта взглядом, который заставил того наконец пошевелиться и открыть дверцу автомобиля.

Парень уже стоял снаружи, когда Мин заставил его обернуться, открыв окно и кинув свое последнее слово:

– Я поцелую тебя в следующий раз, и, если ты ответишь, я приму это за согласие.

Он собирался завязать с ежедневно-контролируемой рутиной.

Он позволит себе чувствовать.

_________________________________

(Dagny – Somebody)

21 глава

На следующий день Мин все же добрался до отцовской ВИП-палаты. Мужчина уже не лежал на больничной койке, а сидел на диване в другой части комнаты вместе со своим секретарем – тот все это время давал распоряжения Мину от имени отца.

Когда его заметили, секретарь разразился раболепскими речами, а затем изрек завещающим штрихом:

– У вас вырос достойный наследник, доктор Вонграт!

Мин испытал желание проблеваться. Для всего мира это могло звучать как комплимент, но его от этого тошнило. И все же ни один мускул на его лице не дрогнул, и он не выдал истинных чувств даже на секунду.

– Мин, присядь. – Отец указал рукой на место рядом. – Мы обсуждаем урегулирование возникшей ситуации во избежание огласки.

– Тебя могли убить, а ты хочешь это «урегулировать»?

Нелюбовь Вонграта-старшего к скандалам, шумихе и сплетням не была секретом.

– Виновников нападения уже схватили и отдадут под суд, – продолжил отец, не обращая внимания на его несогласие. – Я посоветовался с нашими адвокатами, по их мнению обвинить самого Напата в причастности к этому делу будет сложно.

– Но у нас есть запись с камер и данные о его прилете в Бангкок!

– Что доказывает его приезд сюда три месяца назад. Но он с легкостью найдет уважительную причину для поездки. Это не доказывает его вину. Поэтому я не могу позволить этой ситуации продолжаться.

Предприимчивости Равиту Вонграту было не занимать. Пусть тот и являлся в первую очередь врачом, но во всех аспектах жизни применял свой излюбленный бизнес-подход. Виртуозная способность родителя вести переговоры и помогла основать целую сеть больниц. Это был язык, на котором учился говорить и сам Мин. И все же он не мог взять в толк нынешнее поведение отца.

– «VN Medicine» не рухнет, если мы раскроем правду. – Мин сжал губы, маска сдержанной учтивости трещала по швам.

– Я переживаю не о больницах, а о тебе, – огорошил отец. – Не желаю даже думать о том, что тебе вновь начнет угрожать опасность.

– С каких пор я волную тебя больше работы?

Вопрос, подобно дыханию огня, вырвался наружу, обжигая обе стороны. Для умения говорить о наболевшем так же требовался большой опыт, как и для выполнения опасного циркового трюка.

Но они оба вспомнили наконец о бедном секретаре, боявшемся даже дышать слишком громко, и отец обратился к тому: