Координата поврежденности

– Рад, что ты вернулся. Но я жду объяснений. Мне пришлось воспользоваться связями, чтобы вас начали искать раньше установленного срока после исчезновения. Даже не знаю, сколько людей занимается вашим делом с сегодняшнего утра, – сухо сказал Вонграт-старший.

Мин кивнул в ответ и молча прошел в кабинет отца. Лайт, видимо, хотел последовать за ними, но мужчина остановил его:

– Ты вымотан, иди отдохни. Поговорим с тобой утром, а затем отправимся в больницу.

Мин оглянулся и снова поймал взгляд Лайта. Тот будто спрашивал: «Мне послушаться или все же пойти с тобой?» Он коротко покачал головой, что подразумевало: «Все нормально, я привык».

За закрытой дверью Мин рассказал обо всем отцу, хотя кое-какие подробности намеренно упустил, надеясь, что это хоть как-то сгладит ситуацию. Однако понимал тщетность попыток.

– Ты уверен, что она была жива?

– Я могу отличить мертвеца от живого. У меня есть опыт в этом, если ты забыл. – Последние слова ужалили их обоих. Но выражение боли на отцовском лице доставило Мину садистское удовольствие.

– Теперь мне придется объяснять твою внезапную пропажу и возвращение, а помимо этого разбираться с дочерью иностранного бандита.

– Ты бы предпочел, чтобы я пришел сюда вместе с ней за благословением или вовсе не вернулся? – едко зашипел он, не сдержавшись.

– Я бы предпочел, чтобы из-за твоих похождений другие люди не подвергались опасности! Ты поставил под угрозу не только свою жизнь, но и Лайта. О чем вы вообще думали, когда сбежали? Так рисковать! Эти люди могли покалечить или даже убить вас!

– Прости, что подверг риску твоего драгоценного протеже, но я не просил его бросаться мне на помощь. Я говорил, что ему здесь не место!

В душе он больше не винил Лайта. Просто отец оставался прежним, даже когда едва не лишился сына, поэтому вспышка ярости ослепила Мина и породила эти слова.

– Как мне теперь смотреть в глаза его матери?

– Можешь смотреть чуть ниже. Женщины это любят.

– Не смей хамить, – спокойным, но металлическим тоном произнес отец. – С тобой бесполезно разговаривать. Однако это моя вина. Я надеялся, что предоставленная свобода во время студенчества позволит тебе преодолеть психологический мораторий[23] и научит ответственности, но ты все такой же обиженный ребенок, готовый портить жизнь другим ради минутного развлечения.

– Так вот значит что… Я порчу тебе жизнь? – Мин встал, разозлившись окончательно. План молча выслушать все причитания провалился.

Неожиданно в кабинет без стука ворвался Лайт. Он что, не поднялся наверх, а маячил возле двери, будто знал, чем закончится беседа отца и сына? Мин внутренне сжался, вспоминая сказанное о матери парня. Это был лишь ядовитый укол в сторону отца, потому он надеялся, что Лайт не подслушал все с самого начала.

– Кхун Равит, простите, что вмешиваюсь, но Мин сделал все, чтобы вытащить меня оттуда. Он сожалеет обо всем, и ему тоже нужно отдохнуть. Сейчас мы все находимся под влиянием эмоций.

Вонграт-старший устало потер глаза, а Мин в очередной раз был благодарен этому странному парню, которого раньше хотел вышвырнуть из дома. Теперь он начинал признавать ошибку и вынужденно смирялся с симпатией, которая зарождалась в нем с каждым последующим словом и поступком Лайта.

– Ты прав, идите. Я объясню все полиции и постараюсь унять журналистов. Сейчас важнее всего найти и схватить похитителей, а девушку отправить к семье, чтобы они поместили ее на лечение.

Мин почувствовал тяжесть чужой руки на плече и поддался. Пока они поднимались на второй этаж, Лайт также молчал. Ему ужасно хотелось разучиться думать. Может, в следующей жизни он переродится деревом? Хотя до нирваны его душе определенно никогда не добраться[24].

Как только Мин зашел в свою комнату, то стянул одежду, морщась от боли, а затем отправился в ванную и встал под освежающими струями душа. Раны саднили, однако спускаться обратно вниз не хотелось. В зеркале он увидел парочку синяков в районе живота и плеч, а также разбитое лицо. Все это могло подождать до завтра, только нос вызывал сомнения. Оставалось надеяться, что тот не сломан, как убеждал Лайт.

Переодевшись в чистую пижаму, Мин впервые оценил запах свежей и чистой одежды. Раньше он этого не замечал, принимая как должное. Но сейчас готов был распластаться на кровати словно кошка, что он и сделал – повалился на нее и блаженно закрыл глаза, пока мысли снова не отравили разум, разрушая момент.

Ему вспомнились слова Лайта об одиночестве. Они были такими неподдельными, парень говорил так, будто знал все ответы. От него веяло спокойствием, которое завораживало. А Мин не мог понять даже самого себя. Может, Лайт прилежно посещает храмы и делает регулярные подношения духам[25]? В этом его секрет?

Вдруг послышался стук. Подумав, что Нун решила проверить его состояние, он крикнул:

– Войдите!

Дверь отворилась, однако за порогом стояла вовсе не экономка.

– Я подумал, что навряд ли ты сам обработаешь свои раны.