Координата поврежденности

– Это ты так мне дружбу предлагаешь? – спросил Мин, устав притворяться неприступным.

Лайт сотворил невозможное: за два дня растоптал враждебность и вызвал желание общаться с ним без фальши и продуманных схем.

– Уж не любовь так точно, – с усмешкой ответил парень. – Я еще в первый день хотел с тобой поладить, но ты был слишком заносчив, чтобы оценить мой чистосердечный порыв.

– Не заметил.

«Или не хотел замечать» – но вслух этого не добавил.

– Сделаю вид, что поверил, – примирительно согласился Лайт, и они оба усмехнулись.

Они даже не заметили, как грузовик остановился, и поэтому, когда дверь кузова открылась, пропуская яркий свет, от которого они поспешно зажмурились, это застало их врасплох.

– Приехали, ребятки, – добродушно уведомил водитель.

Изнурительное путешествие закончилось. Они дома. В Бангкоке.

* * *

Мин и Лайт включили украденный у похитителя телефон и позвонили в особняк. Трубку взяла Нун, которая моментально начала плакать, стоило той услышать голос воспитанника. Успокоив женщину тем, что они оба в порядке, Мин попросил прислать за ними машину и предупредить обо всем отца.

Экономка ответила, что хозяин и так дома, со вчерашнего вечера занимается их поисками. Она предложила поговорить ему с Вонгратом-старшим, но Мин указал их местоположение и, сославшись на почти разряженный телефон, дал отбой.

Затем они спустились на безлюдный участок набережной, надеясь не попасться никому на глаза: там Мин выбросил пистолет в реку, предварительно вытерев его, чтобы избавиться от отпечатков.

Спустя минут сорок водитель уже вез их домой. Раньше тот подвозил его в школу, но после получения прав Мин, желая больше свободы, сел за руль уже собственной машины, поглощенный чувством поддельной независимости.

Чем ближе они подъезжали к особняку, тем мрачнее становился Мин. Он знал, каких примерно слов ожидать от отца, и ему не хотелось их выслушивать. Ведь и так прекрасно понимал: это полностью его вина. Он не нуждался в очередных нотациях, чтобы осознать это.

– Беспокоишься о том, что скажет Кхун Равит? – спросил Лайт, словно прочитав его мысли.

– Я знаю, что он скажет. Но выслушивать все это – то еще испытание. Я бы с бо́льшим удовольствием вновь подрался с теми головорезами.

– Родители всегда такие. Поверь, моя мама даже с другого конца страны приехала бы убедиться, что я в порядке, а затем все же прочитала бы мне длинную лекцию нравоучений. Надеюсь, она ничего не знает о случившемся.

Лайт не придавал значения, что они выросли в разных семьях, однако Мин не стал рушить призрачные представления парня. Пусть хотя бы один из них считает отца заботливым, приравнивая семью Вонгратов к собственной.

Приехав наконец домой и зайдя внутрь, Мин одновременно выдохнул с облегчением и настороженно напрягся. В душе он всегда был готов к очередному разочарованию, но надежда не хотела умирать, как бы он ее ни травил. Она оказалась живучей тварью.

Когда навстречу им выбежала Нун, которая в слезах и неразборчивом лепете сдавила его в объятьях, Мин почувствовал вину за то, что не всегда относился к ней хорошо, порой специально отгораживаясь и называя просто прислугой. А ведь она, считай, растила его последние десять лет, но, как любой ребенок, он частенько бывал с ней не прав. Оттого сейчас Мин ответно обвил ее руками и успокаивающе бормотал, что в порядке.

Спустя мгновение он заметил в холле отца, который с беспокойно-напряженным выражением лица смотрел на него. Мужчина не подбежал обнимать его, такое было возможно лишь в какой-нибудь утопической новелле. Но даже невзирая на это, сердце болезненно защемило, когда отец прошел мимо него с Нун и подошел к Лайту, а затем по-отцовски коснулся парня.

– Сильно пострадал? Голова болит? – в голосе Вонграта-старшего слышалось беспокойство, когда мужчина профессиональным взглядом осматривал повреждения Лайта.

– Не беспокойтесь. Всего лишь несколько царапин.

Похоже, Лайту было неудобно за столь пристальное внимание к своей персоне, о чем красноречиво говорил его взгляд.

Мин поспешно отвел глаза. По возвращении в особняк казалось, что весь их разговор в кузове грузовика всего лишь сон, а его признание – унизительная и нелепая слабость. Он, вероятно, предстал перед Лайтом жалким закомплексованным типом, который так и не вырос, несмотря на статус и внешний вид.

– Завтра немедленно пройдешь обследования. Ты же знаешь, тебе нужно быть осторожным!

Услышав это, Мин даже не ощутил прежнего гнева или раздражения, слишком обессилил для этого. И просто понимающе усмехнулся, будто и не рассчитывал ни на что другое. Теперь он понимал: Лайт не виноват. Отца всегда будет интересовать кто-то другой больше, чем родной сын.

Но тут хозяин дома все же вспомнил о нем и, подойдя, неловко приобнял. Мин не сделал никаких попыток ответить на порыв, настолько искусственный, что во рту загорчило, точно его перед этим мучила изжога.