Координата поврежденности

– Итак, почему я сменил специальность? – начал Лайт, соглашаясь на их уговор. – Вообще, даже после отчисления с музыкального сама музыка ведь никуда от меня не денется. В этом вся ее прелесть. Она всегда со мной, и я могу заниматься ей в свободное от учебы время, хоть и не так много, как раньше. Но основная причина – авария, в которую я попал на первом курсе. Наверняка ты об этом уже знаешь. Нас было двое в машине, и мы чуть не погибли. Раньше я, как обычный подросток, особо не задумывался, что моя жизнь может оборваться в любой момент, а лишь бездумно развлекался. Но потом те, кто тоже когда-то ходили в школу и мучились над очередной домашкой, вытащили меня с того света. И я понял, что, пока жив, тоже могу сделать что-то важное. Вместо музыки – спасать жизни, вместо игры на гитаре – помочь кому-то по-настоящему… уберечь от утраты близкого. Ведь и сам не понаслышке знаю, что смерть в первую очередь приносит страдания не мертвым, а живым. Поэтому я передумал превращать хобби в профессию и выбрал медицину.

Так вот в чем дело – в страхе умереть прежде, чем сделать что-то значимое. Это заставило Лайта пойти по иному пути? После услышанного Мин явно ощутил насмешку судьбы и почувствовал себя капризным ребенком.

Он ненавидел врачей, а сейчас получалось, что одного будущего докторишку все же начинал переваривать. Ведь тот не был типичным высокомерным умником, жаждущим стабильности, статуса и высокой зарплаты, а просто хотел спасать других, как однажды спасли его.

– Тогда тебе действительно стоит поучиться у отца. Он не лучший родитель, но даже я не могу отрицать, что он – первоклассный врач.

Лайт и представить не мог, чего ему стоит это признание.

– Что произошло между вами? Почему ты… ненавидишь его?

Вот и прозвучало. Ненависть. Даже посторонние замечали ярость, таящуюся за каждым его вздохом в сторону отца. Мин впервые за долгое время говорил с кем-то настолько открыто, не считая сеансов с психологом в школьные годы. В обычной обстановке, при естественном течении событий, Мин ни за что бы не открылся и не решился показать собственный интерес. Приоткрыть мотивы тому, кого плохо знал. Но, несмотря на пережитое, пусть даже мнение о докторишке и изменилось, сохранялась черта, которую пересекать нельзя.

– Это из-за твоей матери?

Мама… С ней все было по-другому. Он был другим. И даже отец. Тогда они были семьей. Не самой идеальной, но семьей.

Его затошнило. Даже спустя десять лет Мин так и не научился до конца справляться с воспоминаниями, и каждый раз при упоминании матери тело превращалось в сосуд памяти. Он терялся, замыкался в себе, а иногда поддавался паническим атакам.

Мин даже не понял, когда именно его руку сжали, а рядом с ухом прошептали:

– Дыши глубоко, считай про себя и дыши. Повторяй за мной.

Лайт звучал успокаивающе, и постепенно Мин вернул контроль над реальностью, слушая его указания. И первое, что осознал – он мертвой хваткой сжимает чужую ладонь.

– Иногда со мной такое бывает. – Он сконфуженно выдохнул, усаживаясь вновь и спотыкаясь о взгляд докторишки, который теперь сидел крайне близко.

– Все в порядке, – улыбнулся Лайт, кладя руку на его плечо, а Мин не предпринял попытки отодвинуться. – Этот вопрос можем пропустить. Я не настаиваю.

Мин сглотнул и подумал, что сейчас бы многое отдал за утренний свежевыжатый сок Нун. Он облизал пересохшие губы и постарался держаться с достоинством, будто Лайт не застал его за унизительной потерей контроля.

– Хм-м… не знаю, с чего вдруг это случилось.

– Это вполне нормально. Твое эмоциональное состояние подорвано пережитым стрессом. С каждым может произойти, особенно, если человек думает о чем-то болезненном для него.

У парня буквально на все находился целительный ответ.

– Давай следующий вопрос, – вновь сказал ему Лайт.

– С кем ты попал в аварию? Ты упомянул, что был в машине не один. – Мин мастерски ушел от темы своего прошлого, но неосознанно ворвался в чужое.

– Мы учились вместе в школе. – В этот раз докторишка ответил уже более неохотно.

– Друг или… кто-то больше?

Обычно Мина не интересовали любовные дела других людей, хватало своих проблем. Да и подобные вопросы он считал непростительным нарушением личных границ. Но пора было перестать оправдывать интерес к этому парню и признать, что он хочет узнать о нем как можно больше, раз уж ему самому подарили такую возможность в обмен на обещание.

– Подруга, но с нами должен был поехать и мой любимый человек[22]. Планы изменились в последний момент.

– Вы расстались после аварии?

Мин понимал, что пересекает проведенные собою же границы, но не удержался. Он ненавидел бестактность так же сильно, как и глупость, однако позволил себе забыть о привычном, пока они не вернутся к «нормальной жизни».

– Авария лишь одна из причин. Наши отношения измучили меня, поэтому после разрыва я не жалел, что все в итоге закончилось, – горько улыбнулся Лайт, непроизвольно водя пальцами по поверхности пола.

– Как долго это длилось?