Координата поврежденности

– И я узнал, – эхом отразился голос. – Оказалось, я все еще способен чувствовать, а ведь думал, что меня перестали интересовать такие вещи. Помнишь, ты спрашивал тогда в грузовике, как я мог весь универ ни с кем не встречаться? Но мне действительно не хотелось, какую бы трагедию из этого ни устраивала Май или другие. Желания… их просто не было. Может, следовало раньше поцеловать кого-то самому и проверить. Ведь многие так делают… без последствий и обязательств. А мне никогда не хватало смелости для подобных поступков, что бы я там себе не фантазировал. – Лайт закончил неожиданное признание, словно окончательно измучавшись.

Рассудку не помешало бы быть сейчас в более подобающем состоянии. Мин боялся, что завтра не вспомнит этот разговор ясно. Однако пока еще не потерял способность говорить, произнес:

– Можешь проверить сейчас. Да и вообще, не знаю, что ты там мог понять по секундному прикосновению.

Лайт посмотрел ему прямо в глаза. Мин не понимал, что за ожог опаляет его кожу. Парень глядел на него множество раз, но теперь в чужом взоре отражалось что-то иное, неизвестное ранее напряжение. Никто из них не разрывал зрительный контакт. Все его тело превратилось в один натянутый нерв. Это было непривычно и даже чуточку страшно. Впервые Мин ожидал чьего-то ответа, как будто приговора палача. В этот момент это казалось самым важным, а потом Лайт зашептал с непонятной ему мукой:

– Нельзя.

Он с самого детства ненавидел это слово.

– Почему?

– Мы так поступаем, потому что пьяны. Утром пожалеем об этом. Мне нельзя творить такие глупости. – Лайт закрыл лицо руками и отчаянно тер глаза, точно те видели то, чего не должны.

А можно ли ему так же оттереть и свое сердце, что предательски грохотало в груди? Непозволительно. Иррационально. Отчаянно.

– Именно потому что мы пьяны, почему бы и не сделать глупость?

Стоило отступить, ведь он не собирался ничего начинать, когда они добрались до отеля. Всего лишь отключиться – таков был план. Мин достаточно выяснил за эту ночь и утро. И не любил двигаться вперед неподготовленным. Но сейчас был абсолютно оголен в сети своих замыслов и каких-либо адекватных мыслей.

– Зачем тебе это?

– Хочу помочь тебе убедиться окончательно. Проверишь такой ли ты незаинтересованный, как думаешь. – Мин и сам не понимал, что шептали его губы.

– Никогда бы не подумал, что заносчивый парень, готовый убить меня при первой встрече, предложит мне помощь подобного рода. – То ли от алкоголя, то ли от абсурдности происходящего Лайт засмеялся.

– Я предупреждал отца, что не стоило тебе приезжать к нам. Но уже поздно. – Мин, правда, хотел добавить, что поздно стало еще тогда, когда он и сам этого не осознавал – по возвращении в Бангкок после похищения.

Тонкая жилистая рука схватила его за ворот полурасстегнутой рубашки и притянула к себе. С силой, которую ни один из них не ожидал.

– Может и не стоило, – услышал в самые губы, прежде чем его поцеловали.

Последнее, что Мин заметил – блуждающий по лицу парня мягкий свет рассвета, вырисовывающий узоры мазками-тенями.

Это было пьяное, но согласие.

Так заглушались сомнения, пока они и вовсе не растворились заодно с остальными мыслями. Все они утонули в кольце тумана.

_________________________________

(Ayokay – Don’t Wanna Be Your Friend)

15 глава

Молодые мечтают поскорее окончить школу, а после нее – университет. Им кажется, что учеба сдерживает их, не дает жить на полную катушку. Они стремятся побыстрее вырасти и наконец заняться делом, которое им по душе.

Мин не разделял этих мыслей. Он ценил постоянство, которое давала учеба. У него всегда получалось учиться, а в трудностях, которые возникали в ходе освоения дисциплин, он находил странное успокоение. Ощущение привычности, безопасности. Это рутина, в которой он разбирался. Он умел быть студентом.

А теперь Мин стал беззащитным. Официально считался взрослым. И никто не спросил, готов ли он к этому. Да и разве способен определенный день, год или событие вмиг превратить во взрослого? К сожалению, не существует такого мгновенного переключателя или автоматического режима. Приходится медленно и самостоятельно переживать эту трансформацию, даже если не ощущаешь никакой готовности к ней.

Его «мораторий», как окрестил этот период отец, подошел к концу (как минимум – официально). Место в совете директоров «VN Medicine» ждало его. Сокурсники убили бы за такую возможность, а он ее не ценил. Да, он богат и разбалован по мнению остальных, но он жил по собственным критериям, где это – бремя, а не шанс.

И все же Мин улыбался на групповых фото в выпускных мантиях. Официальная церемония уже закончилась, а его, в отличие от большинства студентов, не окружала семья. Так что прямо сейчас он стоял рядом с Бестом и его родителями и вежливо кивал, слушая поздравления, а также фотографировал тех с сыном, которым они гордились.

– Это разве не твой отец? – вдруг спросил друг.

Нелепое предположение Беста заставило его оглянуться. Мин действительно увидел Вонграта-старшего, приближающегося к ним.