Копарь. Старое заклятие.

На столе среди еды возникло большое зеркало, куда все трое богов почти одновременно взглянули. Молчание затягивалось, и Павлик почувствовал предательский комок жалости к себе в своём горле. Руки и ноги стали ватными.

Наконец, заговорила та женщина, которую Араксай назвал Табити:

— Мы видим твою жизнь на чаше весов, и пока смерть побеждает жизненные силы. Твои соратники стараются вырвать тебя из её цепких лап. Мы можем оказать тебе содействие в ответ на твою помощь, сделанную Араксаю. Но ничего в этом мире не может проходить безвозмездно. Ты должен сам заслужить эту возможность, чтобы доказать, что способен жить и приносить пользу своему народу. Мы подготовим для тебя испытание, пройдя которое ты подтвердишь своё право на дальнейшее существование. Если ты проиграешь, то останешься лишь в памяти близких тебе людей. Ты готов принять наши условия?

«Опять всё не слава не Богу», — вздохнул и поник Павлуха. Однако, сдаваться было рано и он согласно кивнул головой.

— Папай, расскажи сыну славян, что он должен будет сделать.

Угрюмый бородач пронзил Пашку взглядом, словно заранее испытывая на прочность.

— Ты должен будешь победить хотя бы в одном из трёх состязаний с лучшими представителями из рода скифов, которые когда-либо жили на земле.

При этих словах Араксай торжественно наклонил голову, словно воздавая славу или соглашаясь с Папаем. Павлик ещё более напрягся, обратясь весь во слух.

— Первым состязанием будет стрельба из лука с неукротимым Таргитаем.[4] Второе — игра на скифской арфе со славным Аэртом. И третье — загадывание и отгадывание загадок с мудрейшим из скифов Анахарсисом.

«Зашибись, походу, приплыл», — только и сумел подумать Пашка. «Как всегда, простых путей мы не ищем».

— Ты не передумал, сын славян? — лукаво поинтересовался бородатый.

— Русские не сдаются, я принимаю ваши условия и готов испытать себя, — с улыбкой произнёс Павлик, понимая, что дело, скорее всего, дрянь.

Из лука он последний раз стрелял в босоногом детстве в деревне, когда дед сделал ему оружие из орешника и нарисовал мишень на двери сарая. Так что он явно не соперник этому Таргитаю. Арфу он никогда в глаза не видел, тем более скифскую. Если только получится загадки отгадать. Но других вариантов не было, а за свою жизнь надо было бороться.

— Отлично, Араксай, позови скифов, — велел Папай.

Царь покорно кивнул в ответ и исчез.

Отсутствовал он не более минуты и появился ещё с тремя персонажами, одетыми почти как он.

— Это непобедимый Таргитай — прародитель скифов, — представил он мощного лучника. — Это старейший Аэрт — любимец богов, лучше всех играющий на скифской арфе, — познакомил он Павла с убелённым сединами старцем. — А это наихитрейший и наимудрейший из всех скифов — Анахарсис. С ним тебе придётся помериться знаниями, — закончил Араксай.

Павлуха несколько уныло кивнул, знакомясь со столь знаменитыми скифами.

— Первым будет состязание на луках, — торжественно объявил Папай.

Он махнул правой рукой, и недалеко появилась круглая мишень с красным яблоком по середине.

— Расстояние пятьдесят шагов, и первым стрелять мы предоставляем право Павлу.

Пашка поиграл плечами и подошёл на изготовку. Лук был большой, тетива натянута серьёзно. «Ну, с Богом!» — подумал он про себя и пустил первую стрелу.

Было видно, как Араксай, болевший за Павлика, досадливо поморщился. Стрела ушла влево от мишени. По идее, Пашка ничего другого не ожидал, вздохнул и взял вторую стрелу. Но и она тоже прошла мимо цели. Уже скривившись сам, взял последнюю из стрел. Хорошенько прицелился и тихо-тихо отпустил тетиву. Стрела со звоном вонзилась в мишень, но попала в молоко. С досадой опустив лук, он отошёл в сторону.

Таргитай уверенной походкой подошёл к барьеру. Взял стрелу и, почти не целясь, поразил яблочко. Вокруг послышались одобрительные возгласы остальных скифов. Двумя оставшимися стрелами мощный здоровяк не оставил никаких шансов Павлу, уверенно и не напрягаясь, поразив яблочко ещё оба раза. Староглядов вздохнул и отошёл поближе к Араксаю. Тот ободряюще подмигнул.

— Следующее состязание — игра на арфе, и первым будет играть Аэрт, — объявил Папай.

Старый скиф взял в руки неведомый Павлу инструмент, попробовал натяжение струн и, одобрительно поцокав языком, приступил к исполнению. Полилась чарующая нежная музыка, ни с чем не сравнимая. И Павлик понял, что пропал. Так сыграть на незнакомом инструменте он точно не сможет. Если бы была хотя бы гитара, то можно было попробовать, а так, шансов не было.

Тем временем Аэрт начал петь. Его голос был вовсе не похож на голос пожилого человека. Чистая, громкая речь напоминала скорее повзрослевшего юношу. Он пел про бескрайние степи, высокое яркое солнце, освежающий дождь, про суровых, но справедливых богов, про их детей — непобедимых скифов. Все слушали музыку с благоговейным трепетом. Аэрт пел долго, а когда закончил, и скифы, и боги зааплодировали ему. Он встал, поклонился и положил арфу.

Павлуха подошёл к музыкальному инструменту, покрутил его в руках. «Нет, нормально сыграть, точно не получится». Он вскинул голову и обратился к Папаю.