Копье милосердия

— Сколько просишь за сию книжицу? — Юрий небрежным движением закрыл манускрипт.

Мордко хитро ухмыльнулся. Берестейский купец сразу понял, что второй московит и впрямь дока в книжных делах; у него даже руки задрожали, когда он увидел рисунки и прочитал название манускрипта. Правда, Юрий Грек быстро взял себя в руки, но Мордко его волнение успел подсмотреть, потому что все чувства берестейского купца были обострены до предела. Мордко вышел на купеческую охоту, и тут уж нельзя сплоховать, иначе красный зверь не попадет в капкан.

— Десять тысяч левков, — ответил Мордко.

Купцы ахнули.

— Сколько?! — переспросил Трифон, потому что Грек и вовсе потерял дар речи.

Мордко повторил свою цену.

— Ты или не в своем уме, или шутишь, — совладав с нервами, сурово ответил Коробейников. — Иди с Богом, купец. У нас много на сегодня забот. Приятно было познакомиться.

— Что ж, коли так… — Мордко сделал постную мину и начал собираться, закрыл крышку шкатулки и стал возиться с ключом, который почему-то никак не хотел попадать в замочную скважину. — Ай, напрасно… Будете жалеть потом. Какой бы подарок вышел вашему царю… Ц-ц-ц! — зацокал он языком.

— Погоди! — решительно сказал Юрий Грек. — Нам надобно посоветоваться. Выйдем на минутку, — обратился он к Трифону.

Они вышли, а в комнату Коробейникова, повинуясь его немому приказу, сразу же шмыгнул Елка — посторожить. Мордко приятно улыбнулся мальчику, но тот посмотрел на него как на пустое место и застыл столбом возле двери, зорко наблюдая за гостем.

— Ты знаешь, что это за манускрипт? — взволнованно спросил Юрий Грек.

— Откуда?

— Еврей хочет продать нам «Алимму*».

Трифон Коробейников едва не задохнулся от огромного волнения. «Алимма»! Он знал, что Иоанн Васильевич готов заплатить за этот манускрипт любые деньги, потому как верил, что только в нем есть рецепты, способные принести ему исцеление от мучивших его болезней. Кто уж об этом царю рассказал, неизвестно, но всем купцам, торговавшим с Востоком, предписывалось в первую голову искать «Алимму». Однако этот манускрипт словно в воду канул. И вот он, перед ними!

Мстиславна, получившая при коронации второе имя Зоя, слыла знахаркой. Приемы лечения травами она изучала, еще будучи в Киеве, а затем, под влиянием трудов Гиппократа и Ибн-Сины, Зоя-Мстиславна и вовсе стала большим авторитетом в медицинской науке. В манускрипте «Алимма», состоявшем из пяти частей, были описаны правила гигиены, рецепты диетического питания, рекомендации по применению мазей при лечении кожных болезней, рассказано о лечебном массаже и о том, как пользовать больных сердечными и желудочными заболеваниями.

— Что будем делать? — растерянно спросил Трифон.

— Если сторгуемся, нужно покупать, — решительно ответил Юрий.

— Но деньги! Мы останемся ни с чем! За какие шиши товар будем в Истанбуле покупать?!

— Боюсь, Копья нам уже не видать как своих ушей. Да, мы будем в убытке, потому что «Алимму» придется поднести в дар государю, чтобы смилостивился над нами. Но жизнь дороже любых денег. А она у нас и так висит на очень тонкой ниточке.

Трифону пришлось ввести своего зятя в курс дела, взяв с него клятву молчать об этом даже под пытками. Юрию он верил как самому себе.

— Похоже, ты прав, — сказал Коробейников. — Попытаемся поторговаться! Цена вовсе несусветная.

— Ну, это понятно. Иудей, конечно, своего не упустит, это давно известно, но и мы не лыком шиты.

— Но ежели он не скостит хотя бы половину с запрошенной суммы, пойдем в отказ! Отдадимся на волю Божью. Коли суждено нам кончить жизнь на плахе, что ж, так тому и быть. Изменить что-либо в предначертаниях судьбы нам не под силу.

С этим они и возвратились в комнату Трифона, где Мордко с сосредоточенным видом рассматривал потолок, расписанный искусным византийским живописцем. Османы превратили бывшее общественное здание Константинополя в караван-сарай. Он был уверен, что его замысел удастся; по всему видно, что московиты клюнули на приманку.

— Цена твоя не лезет ни в какие ворота, — решительно заявил Трифон.

— Так ведь я не против торговли, — ответил Мордко. — Но скажу сразу — больше тысячи не уступлю. Я заплатил за этот манускрипт немалую сумму. Должен же я получить хоть какую-то прибыль? Купец я или не купец?

— Должен, — согласно кивнул Трифон. — Прибыль в купеческом деле — всему голова. Но не может книга стоить как целый табун лошадей в пять тысяч голов. Даже будь она сделана из чистого серебра.

— У вас, московитов, есть хорошая поговорка — дорога ложка к обеду. Тебе эта книга, может, и ни к чему, а вот Великому князю Московскому…

— Две тысячи! — решительно заявил Трифон. — И ни левка больше. Мы чтим своего государя и готовы за него головы сложить, но еще неизвестно, пригодится ли ему эта книга али нет. А покупать воду в решете у нас не принято.

— Девять тысяч — и ни шеляга* меньше!

— Ну, тогда и огород городить не будем! — сказал Трифон. — Таких денег у нас нет, — соврал он, глазом не моргнув.