Копье Нептуна. Арабская весна. Первая и вторая книги (СИ)

— Да брось, мать… — отмахнулся Дик — ты, похоже, не поняла, что происходит. Мы одни из немногих — если не единственные — западные репортеры, которым повезло находиться в самом эпицентре. Мы можем выбирать, от нас все зависит. Никто и слова не скажет, если мы потребуем выплатить за нас ипотеку и снять по возвращении для нас Максим. Или хотя бы Четыре сезона [112]. Мы определяем правила игры. И если мы сейчас пойдем и еще поработаем на улице — выпускающий редактор закажет в нашу честь памятник из чистого золота…

Зазвонил телефон. Дик подмигнул.

— Вот видишь?

Исламская республика Египет. Исмаилия

Расположение девятой танковой дивизии

6 августа 2014 года

Лучше погибнуть в битве,

Чем спасаться бегством.

Это будет славная охота,

Хотя для многих она станет последней.

(Джозеф Редьярд Киплинг).

Полковник Тури проснулся по будильнику. Ровно три сорок пять ночи по местному времени. Восток оживает в шесть часов утра — к этому времени они должны будут уже занять танковый городок, загрузить снаряды и топливо, разобраться кто с кем.

Он вышел во двор своего небольшого дома, немного попрыгал, приводя себя в порядок комплексом упражнений, потом вылил на себя ведро холодной воды — роскошь здесь, где летом пятьдесят в тени не редкость. Начал одеваться. Есть он не собирался — если получишь ранение в живот, лучше, если он будет пустым.

Когда он пристегнул кобуру с пистолетом и начал проверять нож, который купил вчера — складной, но смертельно опасный, каким можно в секунду зарезать человека — на пороге их маленького уютного дома появилась жена. Она была наполовину немка, тоже дочь офицера, он познакомился с ней много лет назад, и до сих пор была единственной женщиной в ее жизни.

Он коротко глянул на нее, сложил нож и убрал его в карман. Она машинально прикрыла рот ладонью, в глазах стоял ужас. Она все поняла.

Конечно же, он ей ничего не сказал. Одно оброненное слово — и шариатским судом будут судить уже тебя.

— Бери детей — коротко сказал он — беги на юг, к границе.

Он ненавидел их. Он согласился заседать в трибунале, в исламском трибунале — но при этом он ненавидел их. Солдат, забывших о долге и присяге. Ублюдков, которые стали учить его как делать свою работу и как жить. Он заседал в трибунале, чтобы обезопасить себя и давать знать друзьям о беде — а так он ненавидел их, тяжело и страшно…

Полковник прошел в дом, из тайника достал автомат М4 с подсумками. Оружие нужно было сдавать в оружейную комнату, за офицерами следили, на ночь у оружейки выставляли в караул солдат из самых преданных и фанатичных — но сейчас в Египте оружие можно было купить прямо на базаре. Именно это они сделал.

Упаковав все в спортивную сумку, он пошел на выход. Перед дверью остановился, посмотрел на жену, на проснувшегося от шума сына. Сказал только одно.

— Бегите…

Маханув через забор, полковник огляделся — улица была темна и пустынна, никого не было. Держась в тени забора — он пошел на восток.

Через несколько минут — внедорожник «Ниссан», тот самый остановился у обочины, его окликнули условленными словами. Он подошел, сел в машину.

— Салам, брат.

— Салам. Есть?

Майор Джаннат с победным видом показал глушитель.

— Пробовал?

— Да. Как щелчок кнута, даже тише.

— Плохо…

— Ничего другого нет.

— Хорошо…

Еще несколько лет назад кто-то из них обязательно бы сказал «Аллах с нами». Но теперь — никто и не подумал бы такое сказать… в их среде за такое могли бы без особых разговоров двинуть в морду.

Нельзя сказать, что они не были мусульманами. Нельзя было даже сказать, что они были плохими мусульманами — в конце концов, они делали намазы, когда это было возможно, помогали милостыней-садакой нищим, давали закят, старались не есть харам. В Египте до арабской весны мусульманами было подавляющее большинство населения, были, конечно, и копты, но мусульмане были в большинстве. Но сейчас, когда Египет превратился в Исламский Эмират Египет — мусульман в стране становилось не больше, а меньше. И более того — появились те, кто готов был убивать мусульман только за то, что они мусульмане. Раньше этого не было — а теперь было и вина в этом во всем — лежала на пришедших к власти исламистах.