Копье Теней

Дома, выстроившиеся вдоль мощеных улиц, делались тем хуже, чем дальше уходил он от центра города. Да и сложно назвать домами эти тесные деревянные клетки, громоздящиеся друг на друга. В узких скрюченных проулках колыхались тени, тусклые газовые фонари безуспешно пытались потеснить туман. В выбоинах скользких от грязи, жира и копоти улиц поблескивали лужи с застоявшейся водой. Отбросы скапливались по краям сточных канав — где сидели нищие, валялись пьянчуги, да и мало ли кто еще…

Волькер шел по переулку, когда рядом кто-то сдержанно кашлянул. Заметив уголком глаза блеск стали, стрелок остановился. Он решил, что за ним следили уже довольно давно. Что ж, неудивительно. Хорошее оружие в доках ценилось высоко. В Жилах никто не мог чувствовать себя в безопасности — «крышники» и уличные грабители безнаказанно обрабатывали своих жертв. Волькер скинул с плеча винтовку, примостил ее на сгибе локтя, палец привычно нашел курок.

— Трижды подумайте, друзья, — сказал он. — Сколько вы готовы заплатить, чтобы получить то, что есть у меня?

Шли секунды. Волькер прикидывал, не сделать ли предупредительный выстрел, но отказался от этой идеи. Пуля еще может понадобиться. Он хотел заговорить снова, но тут услышал шелест удаляющихся шагов. Грабители решили поискать другую, не столь хорошо вооруженную жертву. Вздохнув, он закинул винтовку за плечо и двинулся дальше.

Кроме всепроникающей вони, спутанные улицы наполняли звуки и краски, приглушенные пластами соленого тумана. Хотя скавены и скреблись у ворот, жизнь продолжалась. Такова людская природа, и город, выросший из грязи, жадно поглощал все крохи существования с любой, даже самой острой приправой.

На этих улицах потомки бедных рыбаков, сделавших Берег Бивней своим домом, соседствовали с отставными стражниками вольной гильдии и враждебными дуардинами. Большинство населения города жило и работало в Жилах, хотели они этого или нет.

На каждом углу и перекрестке стояли лотки, с которых купцы — даже из далекого Виндикарума — торговали своими товарами. Метеоры и их крупицы с готовностью меняли хозяев: монеты из метеоритного Железа считались едва ли не самой распространенной валютой. Имелись и другие, более диковинные, но законные платежные средства: ртутные слитки, грубо отштампованные монеты из ур-золота, радужные чешуйки только что вылупившихся дракончиков. Но превыше всего ценились мерцали хрустальные склянки с туманными секретами и вещим шепотом, собранными у осколка Копья Малла, высящегося в заливе. Некоторые припасали их, чтобы продать позже, другие потребляли сами, пытаясь истолковать.

Волькер задержался, наблюдая, как смуглый человек в лазурной мантии вытащил пробку и вдохнул содержимое такого пузырька. Цветной пар просочился в его легкие, и мужчина, закашлявшись, согнулся пополам. Выпрямился он с искаженным ужасом лицом, закричал, пошатнулся, стиснул руками голову. Его товарищи бросились на помощь, а мужчина, рыдая, тяжело осел на дорогу. Не каждый секрет стоило узнавать. Волькер поспешно зашагал дальше.

Послание Грунгни пульсировало в голове барабанным боем. Потрясение почти выветрилось, сменившись грызущей тревогой. Не каждый день встречаешься с богом. Особенно не своим.

Светильник у чьих-то входных дверей затрещал, и стрелок насторожился. Звук слишком напоминал смех. Над головой каркнул ворон. Волькер посмотрел наверх, но птицы не увидел. Только сейчас он понял, что свернул в тупик, — и остановился. Фонари тут едва брезжили. Но впереди они почему-то ослепительно сияли, словно нарочно освещая путь.

По спине Волькера пробежали мурашки: он увидел мелькнувшую на стене тень — сгорбленную, косматую, огромную. Подобные искрам глаза остановились на нем, массивная лапа поманила человека.

Земля задрожала под ногами, вторя странным раскатам. Не задумываясь, Волькер стиснул амулет — маленький молот, висящий у него на шее. Обычно он и не вспоминал о нем, но здесь и сейчас ему требовалась поддержка символа Зигмара. Рокот пошел на убыль. Сияние фонарей померкло, сменившись привычным тусклым свечением. Кажется, в пронизанной лучами дымке мелькнуло лицо — лицо Грунгни. Бог заговорил, как и на поле боя — без звука.

Волькер медленно кивнул. Когда боги зовут, у человека нет иного выбора, кроме как следовать на зов. Он продолжил путь. За его спиной фонари, мигнув, гасли. Впереди что-то мерцало, и Волькера охватила новая тревога, сильнее прежней. Проход перед ним был заткан густой паутиной. Свет играл на ней, вызывая к жизни странные цвета и узоры, зачаровывая и гипнотизируя.

Пауки-сонники. Волькер скорчился от отвращения — и принялся продираться сквозь паутину, сплетенную из неисполнившихся пророчеств, игнорируя вкрадчивые обещания и полупрозрачные образы, возникающие, когда он обрывал нити. Поддаться разноцветному соблазну сети означало пополнить череду улыбающихся, обескровленных трупов, валяющихся в темных проулках Вышнего города. Пауки размером с крыс разбегались во все стороны, их радужные тела зловеще поблескивали во мраке.