Копейщики

«Я, первосвященник Давид бен Ишай, свидетельствую в том, что переданное Священному Синедриону на вечное хранение копьё Нафталитов [36]принято мной из рук находящегося у дверей Господа и ждущего звука труб, чтобы войти в его царство, потомка славного семени Фаресов - Правителя Израиля и Иудеи царя Давида. Выполняя волю последнего из великих, в этом свитке мною скрыто под знаками, известными только мне и славному повелителю богоизбранного народа царю Давиду, да пребудет с ним вечная память иудеев, имя кузнеца, назначение, тайна непознанной до конца божественной силы наконечника копья Нафтали. Эта сила проявляется во благо и против, для и вопреки. Кто способен принять на себя тяжкое бремя ответственности и славы, ярмо долга и власти, сладкий вкус побед и полынную горечь поражений, кровь и слёзы, звуки труб и камни, скипетр и посох - тот разгадает тайну древнего искусства власти над сталью, код заклинаний и молитв, переданных из уст Давида в мои недостойные уши…»

Константин прервал чтение. Ему, воспитанному в лучших традициях римской эпохи, получившему классическое греческое образование, было хорошо известно о мудрости египетских жрецов, об их изысканиях в области медицины, применения лекарственных трав, исчисления звёзд, влияния светил на судьбы людей и ход событий. Но он ничего не знал об учениях и секретах древних иудеев. Он вдруг понял, что было большой ошибкой римлян, используя достижения завоёванных народов в области производства оружия, техники, механики, архитектуры, тактики и стратегии воинских искусств, не обратить внимания на скрытую от невнимательных глаз тайную жизнь символов и фетишей, древние знания друидов, волхвов, колдунов и магов, не раскрыть значение обрядов, устных и письменных преданий и легенд.

Император продолжил чтение:

«…Новый владелец реликвии! Если ты проник в загадку шифра, прежде чем произнести вслух увиденное глазами, загляни в своё сердце. Готов ли ты к обладанию тайной, приносящей как могущество, так и неисчислимые беды приверженцам добра и зла? Не решай сразу, поддавшись ложным искушениям, возьми паузу - день, неделю, месяц, год, жизнь. Подумай о памяти грядущих поколений и о проклятиях поверженных врагов. Подумай, находясь внутри себя, наедине с совестью и разумом. И только после колебаний в размышлениях принимай решение о невозможном. Твоя жизнь после этого будет принадлежать только реликвии. Ты напитаешь жажду белой молнии своей кровью, а душу свою - молитвой… записанной мной дословно, буквально, со всем тщанием, на которое я способен…»

Константин остановился, немного подумал, бегло взглянул на текст, перетекающий в узкий столбик знаков, лишённый всякого смысла буквами на латыни, и посмотрел в самый конец свитка.

Там была запись, расшифрованная следующим образом: «…прежде чем поставить точку на послании в неизвестность, запечатать свиток и поместить его в тайник, я принимаю яд, ибо смерть - лучшее средство от безумия, сжигающего мой разум…».

Императора, несмотря на всё присущее ему хладнокровие, бросило в жар. Горячая волна страха крупной дрожью прошла по телу и остановилась в области сердца.

Избегая смотреть в середину свитка на строки, состоящие из тарабарщины латинских транскрипций, Константин отложил пергамент в сторону, взял в руки наконечник копья и задумался.

…А в это время на Север, второстепенными старыми римскими дорогами, и новыми караванными тропами на Юг уходили посыльные, отправленные противниками реформ Константина. Свиток за время расшифровки, кроме криптографов, видели ещё два человека - старый одноглазый раб-сармат, менявший масло в светильниках префектуры имперского шпионажа, и нумидиец-мальчишка - мойщик полов и туалетов, имевший доступ в помещения префекта ночью. Копии пергамента были зашиты в лохмотья курьеров. Окрепшее за Дунаем королевство Готов пристально следило за усилением Византии. С секретами Константинополя не прочь была познакомиться и империя Сасанидов…

«Откуда, о боги, могли взяться среди моих личных ценностей этот кусок железа и свиток?» - император был в замешательстве.

Почему ему раньше не пришло в голову разобраться с архивами? Впрочем, завтра он даст указание писцу хроник рода Флавиев покопаться в хранилищах с документами. Может быть, там отыщутся следы, проливающие свет на неожиданно обретённые и, быть может, обладающие неведомой силой иудейские реликвии.

Они вели неторопливую беседу - император-язычник и христианский епископ: