Копи Хаджибейского лимана

Когда же они виделись с Аленой в последний раз? Память подсказывала Володе, что больше года назад. Тогда его жена тоже пришла в редакцию, держалась тихо, мирно, даже попросила прощения. И Сосновский от полноты чувств согласился пересылать ей какие-то деньги — время от времени, при условии, чтобы больше они не встречались. Так он и делал. С тех пор он ее не видел. И вот она появилась...

Алена изменилась. Похудела, немного осунулась, обрезала длинные волосы. Но по-прежнему красила их в ярко-рыжий цвет и, соответственно, выглядела очень яркой. Но то, что когда-то так Володе нравилось, теперь вызывало раздражение и отвращение.

— Зачем ты пришла? — резко прервал он ее беседу с кем-то из сотрудников. Сосновский был зол и хмур. Увидев это, тот поспешил раствориться — нрав Володи хорошо был известен в редакции.

— Пойдем к тебе в кабинет! Поговорим... — Алена призывно тряхнула головой, и каскад огненных волос рассыпался по ее плечам. Она явно кокетничала.

— Нет, — отрезал Сосновский. — Говорить мы будем здесь. Ты зачем пришла?

— Неужели ты не рад меня видеть? — Да, он не ошибся, Алена явно кокетничала, и тут он ощутил страшный приступ тошноты.

— Нет, — тон Володи стал еще резче. — Чего тебе надо?

— Ах так? — Алена, моментально все поняв, рассердилась. — Ладно! Денег! Мне нужны деньги. И ты их мне дашь!

— Я и так даю тебе деньги по мере возможности. — Сосновский оглянулся — ему не хотелось, чтобы этот разговор слышали сотрудники. — Чего еще ты хочешь?

— Эти жалкие гроши? — почти зашипела Алена. — Ну нет! Думаешь, что так легко отделался от меня? Мне нужны деньги! И ты их мне дашь! Не забывай, что я могу основательно подпортить тебе жизнь!

— Как? — Володя нервно рассмеялся. — Ты уже все для этого сделала! Что еще?

— Я твоя жена, между прочим! — воскликнула она.

— Только на бумаге. В жизни ты мне никто. А по закону, между прочим, я не должен помогать тебе деньгами. Детей у нас нет.

— Детей... — зашипела Алена. — Кто захотел бы родить от такого ничтожества, как ты? Ты слизняк, мямля! Пустое место! Ты не то что денег заработать... Ты вообще не способен ни на что!

— Убирайся вон! — Володя сжал кулаки.

— Ну нет! Так просто я не уйду! Либо ты даешь мне денег, либо...

— Что — либо? — издевательски засмеялся Володя.

— Либо я всем расскажу, что ты жил с воровкой! Все узнают о главном редакторе, который спит с бандиткой из притонов Молдаванки! — выкрикнула Алена. — Алмазная ее, кажется, звали, да? Мне все, все про нее рассказали! Один человек! Он знает! И ты будешь меня после этого попрекать чем-то? Сам спал с воровкой!

Кровь бросилась в лицо Володи. У него потемнело в глазах. Страх, отчаяние, ярость, все это, смешавшись, превратилось в гремучую смесь, и он полностью потерял над собой контроль. Соснов-ский больше не соображал, что делает. Бросившись вперед, он схватил Алену за горло и швырнул ее к стене. Голос его был страшным:

— Заткнись, ты, тварь! Я убью тебя! Слышишь, ты, отродье? Скажешь кому-то хоть слово, и я тебя убью!

Алена закричала. К ним уже со всех сторон бежали люди. Володя с силой стукнул ее головой о стену. Она продолжала кричать.

— Я убью тебя! — в ярости шипел он.

Верный помощник Сосновского Савка изо всех

сил вцепился в его руки, и кое-как сумел их разжать. Всхлипывая, Алена сползла вниз по стене.

— Да что с тобой?! — Савка продолжал держать начальника. — Приди в себя, успокойся!

Володя дрожал. Он, мирный, спокойный и воспитанный человек, испытывал такую слепящую ярость, что на какое-то мгновение полностью растерял все остатки благородства и хорошего воспитания. Он ненавидел эту женщину с такой силой, что действительно готов был ее убить. Эту ненависть подхлестывало обжигающее чувство обиды — рана, которую нанесла ему Алена, была очень сильной.

— Убирайся! — выкрикнул он. — И больше никогда не смей появляться в моей жизни! Ни копейки ты от меня больше не получишь! Поняла? Ни копейки! Убирайся! Пошла вон!

Поднявшись на ноги, боком, неуклюже Алена двинулась к дверям. Только сейчас Сосновский заметил, что вокруг них собралась толпа — все сотрудники вывалили из своих комнат и с огромным интересом следили за семейной сценой главного редактора.

— Чего уставились? И вы тоже все пошли вон! — заорал он. Затем, оттолкнув верного Савку, который все еще продолжал его удерживать, бросился в свой кабинет.

В ресторане «Этюд» на Дерибасовской дым стоял коромыслом! Недавно открывшееся заведение пользовалось большим успехом. Цены в нем были самыми высокими в городе, а напитки — сплошь заграничными, контрабандными, хотя все местные жители прекрасно понимали, что контрабанда вся изготавливается недалеко — за углом, по соседству. Однако множество различных факторов сделали заведение самым модным в городе. А высокие цены привлекали только состоятельную публику. Ужинать в «Этюде» было делом престижа — принадлежностью к касте, в которой было принято «лопнуть, но держать фасон», соря деньгами и умело пуская пыль в глаза.