Копи царя Соломона

«Брэли-Голл, Йоркшир.

Дорогой Кватермэн!

Несколько дней тому назад я уже писал вам, что все мы трое, то есть Джордж, Гуд и я, благополучно приехали в Англию. Мы вышли на берег в Соутгэмптоне и сейчас же отправились в Лондон. Вот бы вы поглядели, в какого франта превратился наш Гуд на другой же день! Выбрит – на славу, фрак – с иголочки, монокль – на удивление и т. д. Мы ходили с ним гулять в парк, где я встретил нескольких знакомых и тут же рассказал им анекдот про его прекрасные белые ноги.

Он страшно взбешен, тем более что какой-то шутник напечатал эту историю в журнале.

Теперь о деле. Мы с Гудом носили оценивать наши бриллианты к Стритеру, знаменитому ювелиру, как у нас было заранее условлено, и я просто боюсь вам сказать, во что он их оценил, – такая это страшно громадная сумма! Он говорил, что оценил их только приблизительно, так как решительно не помнит, чтобы в продаже когда-нибудь было такое необычайное количество подобных камней. Оказывается, что все эти камни (за исключением двух-трех самых больших) самой чистейшей воды и во всех отношениях нисколько не хуже бразильских алмазов. Я справлялся, не купит ли он их у нас, но он заявил, что для этого у него не хватит денег и советовал нам продавать их по частям, чтобы не слишком наводнять рынок. Впрочем, нам предлагают сто восемьдесят тысяч фунтов только за некоторую небольшую часть.

Вы непременно должны сюда приехать, Кватермэн, и распорядиться всем этим, тем более что вы настаиваете на вашем желании сделать брату этот великолепный подарок, то есть отдать ему третью часть не принадлежащих мне бриллиантов, на которые я не имею никакого права.

Что касается Гуда, он ни на что не похож. Он слишком много занимается бритьем и всякими другими суетными заботами о своей наружности. Но мне кажется, что он до сих пор не утешился после смерти Фулаты. Еще на днях он говорил мне, что с тех пор, как вернулся в Англию, ни разу не встретил ни одной женщины, которая могла бы с ней сравниться по красоте фигуры или прелести выражения.

Я непременно хочу, чтобы вы сюда приехали, дорогой старый товарищ, и купили бы имение около меня. Вы уже достаточно потрудились на своем веку, и теперь у вас куча денег, а у меня по соседству как раз продается совершенно подходящее для вас имение. Приезжайте же, и чем скорее, тем лучше. Вы можете дописать историю наших приключений на пароходе. Мы никому не соглашаемся рассказывать о нашем путешествии, прежде чем вы его напишете: боимся, что нам никто не поверит. Если вы решитесь выехать тотчас по получении этого письма, вы приедете как раз к Рождеству, и я заранее прошу вас провести его у меня. На Рождество у меня будут гостить и Гуд, и Джордж, и ваш сын Гарри (надеюсь, это послужит вам достаточной приманкой). Я уже приглашал его на неделю поохотиться, и он мне очень понравился. Прехладнокровный малый: всадил мне целый заряд в ногу, сам вырезал из нее дробь и тут же заметил, как удобно иметь студента-медика в числе охотников…

До свидания, дружище. Больше ничего не могу вам сказать, но уверен, что вы приедете хотя бы только для того, чтобы сделать величайшее одолжение

вашему искреннему другу

Генри Куртису.

P. S. Бивни того огромного слона, что убил бедного Хиву, прибиты у меня в сенях над парой буйволовых рогов, которые вы мне подарили, и производят удивительный эффект. А топор, которым я снес с плеч голову Твалы, висит над моим письменным столом. Как жаль, что нам не удалось захватить с собой кольчугу!

Г. К.»