Копи царя Соломона

Эти слова заставили меня призадуматься. Я переговорил с Гудом и сообщил сэру Генри, что по нашему обоюдному желанию он непременно должен взять третью часть бриллиантов, а если он не захочет, то мы отдадим следуемую ему часть его брату, который пострадал из-за них еще больше нашего. В конце концов мы уговорили его согласиться на это предложение, но Джордж Куртис некоторое время ничего об этом не знал.

А теперь я, кажется, могу закончить свою правдивую повесть. Наше обратное путешествие через пустыню назад в Ситанду, было очень трудное, тем более что нам приходилось нести Джорджа Куртиса; его правая нога была действительно в самом ненадежном состоянии, и из нее постоянно выделялись осколки раздробленной кости. Но так или иначе, мы совершили свое путешествие до конца, и описывать его подробно совершенно не сто́ит, так как при этом пришлось бы повторять многое, что уже случалось с нами прежде.

Ровно через шесть месяцев после нашего возвращения в Ситанду (где мы нашли свои ружья и все прочее в совершенной целости, хотя старый негодяй, у которого они были на сохранении, обнаружил великую досаду, когда увидел, что мы остались живы и вернулись за ними) все мы, целые и невредимые, снова собрались на моей маленькой Верейской дачке около Дурбана. Здесь я теперь сижу и пишу и здесь же намереваюсь проститься со всеми, кто сопровождал меня в самой невероятной экспедиции, которую мне когда-либо приходилось совершать в течение моей долгой жизни, вообще довольно богатой приключениями.

Только что я успел написать последнее слово, как увидел кафра, подходившего к дому по апельсиновой аллее, с обычной длинной тростью, в которой торчало защемленное письмо, принесенное с почты. Оно оказалось от сэра Генри, и я привожу его здесь целиком, так как оно говорит само за себя.