Копи царя Соломона

«Что за черт! Как это сюда могла затесаться хижина!» – подумал я. И как только я это подумал, дверь хижины отворилась и оттуда вышел, прихрамывая, белый человек с огромной черной бородой, одетый в звериную шкуру. Я подумал, что меня, должно быть, хватил солнечный удар. Это было совершенно невероятно. Конечно, в подобное место никогда не заходил ни один охотник. Да ни один охотник и не вздумал бы здесь поселиться. Я стоял и в изумлении таращил на него глаза, а он – на меня. Тут подошли и сэр Генри с Гудом.

– Посмотрите-ка, любезные друзья, – сказал я. – Ведь я не рехнулся, и это действительно белый человек?

Взглянул сэр Генри, взглянул и Гуд, и тут вдруг хромой человек с черной бородой громко вскрикнул и торопливо заковылял в нашу сторону. Приблизившись к нам, он упал и лишился чувств.

Сэр Генри в ту же минуту очутился около него.

– Что я вижу! – воскликнул он. – Мой брат, Джордж!

На этот шум вышел из хижины второй человек в звериной шкуре, с ружьем в руках, и подбежал к нам. При виде меня он сейчас же закричал:

– Макумацан! Макумацан! Разве вы меня не узнаете, баас? Я охотник Джим. Ведь я потерял ту бумажку, которую вы мне велели передать баасу, и мы с ним живем здесь вот уже два года!

И бедный малый бросился к моим ногам и начал кататься по земле, плача от радости.

Между тем чернобородый человек пришел в себя, и они с сэром Генри начали молча обниматься, будучи не в состоянии произнести ни одного слова. Из-за чего бы они ни поссорились в прошлом (сдается мне, что из-за женщины), очевидно, теперь все было забыто.

– Ведь я уже думал, что ты умер, друг ты мой дорогой! – сказал наконец сэр Генри. – Я ходил тебя искать по ту сторону Соломоновых гор и вдруг нахожу тебя посреди пустыни, точно какого-нибудь старого хищника!

– Около двух лет тому назад и я собирался перейти Соломоновы горы, – отвечал тот неуверенным голосом человека, разучившегося говорить с себе подобными. – Но когда я пришел сюда, мне раздробило ногу камнем, и я не мог уже двинуться ни туда, ни назад.

Тут подошел и я.

– Как вы поживаете, мистер Невилл? – сказал я. – Помните вы меня?

– Что такое?! – воскликнул он. – Да ведь это Кватермэн! Как, и Гуд? Поддержите меня, мне опять дурно… Все это так неожиданно!.. И когда человек уж совсем перестал надеяться… так необыкновенно хорошо!

В тот же вечер у походного костра Джордж Куртис рассказал нам свою историю, которая была почти так же богата событиями, как и наша, и вкратце сводилась к следующему. Около двух лет тому назад он выехал из деревни Ситанда-Крааль, намереваясь добраться до гор. О записке, которую я послал ему с Джимом, он ничего не слышал до сегодняшнего дня, так как этот дурень ее потерял.

Руководствуясь указаниями туземцев, он направился не к Грудям Царицы Савской, а к тому крутому перевалу, по которому мы только что пришли, по новой дороге, которая, очевидно, была лучше старой, нанесенной на карту дона Сильвестры. В пустыне они с Джимом претерпели большие лишения, но в конце концов достигли этого оазиса, где с Джорджем Куртисом случилось большое несчастье. Он сидел около ручья, дожидаясь, пока Джим доставал мед из гнезда лишенных жала пчел, которые водятся в пустыне. Пчелиное гнездо было как раз над ним, на высоком берегу. Ломая соты, Джим как-то толкнул большой кусок скалы, который обрушился на правую ногу Джорджа Куртиса и сильно ее раздробил. С тех пор он так сильно хромал, что не решался двинуться ни вперед, ни назад и предпочел лучше остаться в оазисе, чем идти на верную погибель в пустыне.

Впрочем, добывать пищу им было легко, так как зарядов у них оставалось довольно, а в оазис частенько наведывалось, особенно ночью, множество всяких зверей, приходивших сюда на водопой. Они их преблагополучно стреляли, ели их мясо и одевались в их шкуры.

– Так прожил я около двух лет, точно Робинзон Крузо со своим Пятницей, – заключил Джордж Куртис. – Мы надеялись, вопреки всякой вероятности, что какие-нибудь туземцы заглянут в наш оазис и помогут нам отсюда выбраться. Но так никто и не пришел. Не дальше как прошедшей ночью мы с Джимом решили, что он оставит меня здесь и попробует добраться до Ситанды за помощью. Он должен был отправиться завтра, и я не особенно надеялся снова его увидеть. И ведь надо же так случиться, чтобы ты, именно ты, про которого я всегда думал, что ты живешь себе преспокойно в старой Англии и совсем забыл про меня думать, вдруг очутился каким-то чудодейственным манером в этой пустыне и нашел меня там, где никак не думал! Это самый чудесный случай, о котором только я слышал, и самый благодетельный!

Тут и сэр Генри пустился рассказывать ему в общих чертах наши приключения, и таким образом мы засиделись до поздней ночи.

– Клянусь честью! – воскликнул он, когда я показал ему некоторые из моих бриллиантов. – По крайней мере, вы недаром ходили и получили нечто подороже моей особы в награду за свои труды!

Сэр Генри засмеялся:

– Все это принадлежит Кватермэну и Гуду. Такой уж у нас был уговор, что они разделят между собой все, что мы добудем.