Копи Царя Соломона. Сценарий романа

Торговок много, они снуют туда, сюда. Проповедник говорят, не замечая ничего, цыганка поет громко, визгливо и плохо, отвратительно подыгрывает себе на баяне, шум поезда, крестьяне одобрительно посмеиваются, слушая песенку цыганки… Все это выглядело бы, как обычная московская электричка, если бы не одно «но». 1) здесь не убивают, б) проповедник говорит на арамейском языке, и перевод его слов дан в титрах.

– Блаженны плачущие, ибо они утешатся, – говорит по-арамейски проповедник.

– Кукуруза три лея, – говорит торговка.

– Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю, – говорит проповедник.

– А он меня с собой не позвал! – орет цыганка

– Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся, – говорит, не меняя тона, проповедник.

– И мы с тобой не повидались! – орет цыганка,

– Если без бутылки, то полтора! – орет торговка.

– Хай-хай!! – орут из конца вагона (традиционный выкрик, употребляется на свадьбах, пьянках, крестинах, во время драк… что, в общем, в Молдавии одно и то же – прим. В. Л.

– Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут, говорит проповедник.

– Но мне прокурор написал! – орет цыганка.

– Беляши, гамбургеры, бутерброды! – орет торговка.

– Если ты в номера не придешь! – орет цыганка.

– Беляши? С мясом! – орет торговка.

– Мяу, мяу!! – орут, подшучивая, над ней, кто-то из молодежи.

– А-ха-ха, – смеется вагон.

– Блаженны чистые сердцем, ибо они… – говорит проповедник по-арамейски.

– Тук-тук, – стучат колеса в раскрытое окно.

Все это нужно показать ЕСТЕСТВЕННО, а не как маразм от режиссера Кеосаяна, который решил, что Молдавия это когда цыгане занимаются с Брежневым нетрадиционным сексом. Это молдаване – не азиаты, не дикари… Это ОБЫЧНЫЕ люди, примерно как жители русской провинции, и это XXI век, время, когда в Нью-Йорке модельер бреет себе яйца перед вечеринкой, а в Афганистане самолет-беспилотник взрывает базу боевиков по нажатию кнопки. Чтобы подчеркнуть это, крупно показан айфон – в руках девушки – которая ест беляш и смеется над шутками про кошачье мясо в беляше. Крупно показано, что на айфоне идет фильм.

Это «Заяц над бездной» Тиграна Кеосаяна.

Вместе со счастливой обладательницей айфона кино смотрят еще 10 её односельчан, которые тесно прижались к ней, как щенки к кормящей сучке. Два парня поближе явно прижались не только ради просмотра фильма, у них далеко идущие матримониальные планы. Девушка, улыбаясь, жует. Проповедник бросает на нее взгляд, и говорит, не раздумывая ни секунды.

– Бог есть не пища и питье, – говорит он.

– Но радость и счастье в мире его справедливом, – говорит он.

– Не мир я пришел принести вам, – говорит он по-арамейски.

Съемка становится снова замедленной. Черный баян цыганочки становится неуловимо похож на воронье крыло. Они выглядят сейчас – маленькая цыганка и проповедник в светлом (бежевом) костюме, – как ангел белый и ангел черный.

– Вы – соль земли, – говорит проповедник.

– Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? – говорит он.

– Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям, – говорит он.

– Когда Царь-земля родила Царицу-пламя… – вдруг поет на цыганском девочка.

Показаны – камера замедленно идет по вагону – лица людей. Жующие, говорящие, спящие. Они показаны очень крупно, вплоть до волосков, торчащих из ноздрей и ушей (увы, после 30 это становится реальной проблемой – В. Л.) и мы вдруг видим, что лица этих людей выглядят… Первобытными… Чтобы подчеркнуть это, показаны только лица, никакой современной одежды… Примерно так могли бы выглядеть лица тех, кто собрался послушать Иисуса во время поездки куда-нибудь в Кесарию, только вместо поезда у них были ишаки.

– Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, – говорит мужчина.

–… и где воры подкапывают и крадут, – говорит он.

Крупно – лицо Натальи с расширенными от страха глазами.

–… но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа, – говорит проповедник.

– Тогда все золото мира не искупило вины царевны-Пламени, – поет девочка по-цыгански.

–… не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, – говорит проповедник.

– И никто с тех пор из людей Закона не копал мать-землю, чтобы боль ей не причинить, – поет девочка.

–… ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше, – говорит проповедник.

Резкий звук баяна, который собрали. Вагон вновь становится Прежним. Мы видим, что библейские лица молдавских крестьян – можно сказать библейские в том смысле, в каком видел библейское Босх, – прикреплены к телам, одетым в современные турецкие шмотки, проповедник что-то бубнит уже по-румынски, девочка поет похабщину, в общем, очарование мига исчезает. Наталья и Лоринков показаны как люди, очнувшиеся после долгого – и нехорошего – сна. Мы видим пейзаж из окна поезда – немытого, поэтому пейзаж расплылся, – и что Наталья, это молодая, в общем, девушка, которая слегка напугана.

– Я есть хочу, – жалобно говорит она.