Копья и пулеметы

И вдобавок батраков постигла та же беда, что городских ремесленников: в деревне тоже появились машины. Не паровые, правда, «двигателем» служили лошади. Прежде самым доходным временем для батраков были несколько осенних недель, когда шел обмолот. Работа была срочная (чтобы успеть до сезона дождей), молотили по старинке, цепами, и оплачивалось это очень неплохо. Однако к 1830 г. у фермеров повсюду появилось новомодное изобретение – молотильные машины, приводившиеся в движение лошадьми. Как и у ткачей, ручной труд мгновенно стал невыгодным и ненужным.

И началось… Появились уже «деревенские» луддиты. 28 августа 1830 г. в графстве Кент, издавна известном бунтарскими нравами, толпа батраков на одной из ферм разбила молотильную машину, а на следующий день – вторую, на соседней ферме. Это очень быстро распространилось по всему Кенту, причем бунтующие не только ломали машины – повсюду горели риги и амбары с сеном и зерном. Естественно, в нескольких местах появились солдаты и «специальные констебли» в немалом количестве, но, как ни странно, обвинений никому не предъявляли и арестов не производили. Возможно, из-за того, что перепуганные фермеры собрали свой «съезд» и решили отказаться от молотильных машин – правда, не все.

Один из таких несговорчивых в выражениях не стеснялся и самонадеянно полагал, что «это быдло не читает газет, а потому 3 января 1831 г. поместил в «Таймс» заметку, где, в частности, писал: «Я был бы только рад, если бы среди них (батраков. – А.Б.) разразилась чума. Тогда бы я, по крайней мере, мог пустить их на удобрение».

Что было с его стороны очень неосмотрительно. Оказалось, «быдло» газеты все же читает, в том числе и респектабельную «Таймс». Уже на следующую ночь все амбары и риги сгорели дотла. Поджоги и разрушение молотилок перекинулись из Кента на соседние графства. Как в случае с городскими луддитами, власти довольно быстро пришли к выводу, что имеют дело не с самодеятельными вспышками, а с некоей организацией (имена ее вожаков, как и в случае с луддитами, большей частью остались неизвестными ни полиции, ни историкам). «Таймс», называя вещи своими именами, писала о наличии в стране «организованной системы поджигателей и разрушителей машин». Мировые судьи стали арестовывать застигнутых на месте преступления. В ответ запылали их собственные риги и амбары – судьи тоже практически поголовно были землевладельцами.

Первое время батраки ограничивались (если не считать ночных поджогов и разрушения машин) вполне мирными демонстрациями. Обычно толпа человек в сто, вооруженных дубинками, обступала дома зажиточных фермеров, кто-то один выходил вперед, рассказывал о бедственном положении, в котором они по вине фермеров очутились, и требовал денег. Получив фунт или два на человека, толпа расходилась.

Нужно отметить, что в отношении самих фермеров никогда не применялось ни физического насилия, но даже угроз как таковых. В отличие от «городских» луддитов, где в столкновениях с солдатами и фабрикантами не раз бывали жертвы с обеих сторон, и раненые, и убитые, «деревенские» ни малейшего насилия не допускали.

Потом требования батраков изменились, можно сказать, перешли на другой уровень. Теперь они не требовали разовых подачек – хотели заменить «приходские пайки» справедливой оплатой за свой труд (по их мнению, таковой были бы два шиллинга и шесть пенсов в день). Кое-где они добивались успеха, заключали с фермерами соответствующие соглашения. Если землевладелец от переговоров отказывался, ему приходили письма за подписью «Свинг», или «капитан Свинг», где в откровенно угрожающей форме напоминалось, что амбары вспыхивают очень легко, и к каждому солдат не приставишь.

Историки сходятся на том, что «капитана Свинга» никогда не существовало в реальности, что это был некий символический псевдоним. Писем этих в английских архивах сохранилось немало. Иные были написаны людьми, едва-едва владеющими грамотой, – сущие каракули, другие выдавали в их авторах людей, явно получивших некоторое образование. Судите сами.

«Джентльмены! Вот что вас ожидает, если вы не уберете свои машины и не повысите зарплату беднякам до двух шиллингов шести пенсов в день семейным и до двух шиллингов холостым, – мы сожжем ваши амбары и вас вместе с ними. Это наше последнее слово».

«Не забывайте, как в Кенте огню было предано все, что отказалось подчиниться. Такая же участь ждет и вас, так как мы полны решимости заставить вас обеспечивать бедных по-настоящему, а не так, как это делалось до сих пор. Уберите свои молотильные машины, иначе огонь сожрет вас без промедления. Нас пять тысяч человек, и мы не остановимся ни перед чем».

Согласитесь, полуграмотные люди так гладко не пишут…