Копья и пулеметы

Нужно обязательно отметить, что в чартистском движении с самого начала четко обозначились два крыла, решивших придерживаться абсолютно противоположной тактики: «Моральная сила» и «Физическая сила». О программах нетрудно догадаться из названий: первое стояло исключительно за подачу петиций, второе, гораздо более радикальное – за вооруженное восстание. Возглавлял его мелкий ирландский сквайр Фергюс О’Коннор, он же издатель весьма популярной радикальной газеты «Северная звезда».

«Физическая сила» пустой болтовней не занималась – ее члены создавали тайники с пиками, ружьями, боеприпасами, по ночам собирались группами в лесах или на болотах и учились этим оружием владеть. Впрочем, несмотря на разногласия по поводу методов борьбы, оба крыла не конфликтовали, не размежевывались и всегда действовали совместно.

После всех этих митингов под хартией поставили подписи 1 280 000 человек. Вес хартии составил 300 килограммов, а длина – более двух английских миль. Чартисты искренне надеялись, что уж подписанной-то таким количеством людей парламент не пренебрежет. Правда, и прекраснодушными идеалистами они не были: прекрасно знали, на что способны власти, помнили и «Питерлоо», и «толлпадлскую шестерку», и многое другое. А потому (оба крыла в полном единении) разработали и «ответные акции», которые собирались применить в случае, если парламент петицию все же отвергнет, – всеобщая забастовка, отказ от уплаты налогов, арендной платы, бойкот всех не сочувствовавших чартизму торговцев.

(Правда, они нисколько не задумывались, на какие деньги будут жить они сами и их семьи в случае всеобщей забастовки, – ну что поделать, до «забастовочных фондов» тогда еще нигде не додумались. Да и не факт, что всеобщую забастовку могли поддержать тред-юнионы.)

Но чартисты на массовом митинге в августе 1838 г. уже официально объявили себя политической силой и отступать не собирались.

Власти на сей раз предпочли придерживаться некоей «золотой середины». Крупные митинги не разгоняли, помня «Питерлоо» и возможный ответ. Министр внутренних дел лорд Лассел выпустил особое обращение к «лицам среднего достатка», призывая их приступить к формированию добровольческих отрядов, способных в случае чего действовать против чартистов, обязав обеспечить их и оружием, и военными инструкторами.

Потом пошли дальше: запретили в Бирмингеме проведение митинга в крытом рынке – о чем я уже писал. Как и о нескольких днях уличных беспорядков. Ловетт по поводу этих событий выпустил вывешенный во всех публичных местах плакат протеста. За что и был немедленно арестован, а поскольку Бирмингем власти объявили на военном положении, Ловетта тут же арестовали и приговорили к году тюремного заключения. Правда, эффект оказался совершенно противоположным: после ареста лидера «Моральной силы» заметно возросли среди чартистов влияние О’Коннора и его «Физической силы»…

12 июля 1839 г. хартию торжественно доставили в парламент. Тот гораздо менее торжественно ее отверг большинством в 235 голосов против 45, причем лорд Расселл заявил, что лично он в хартии усматривает «посягательство неимущих на чужую собственность».

Начались массовые аресты чартистов, невзирая на то, какого из двух направлений они придерживались. И тогда грянуло…

Историки так до сих пор и не пришли к единому мнению, готовили ли чартисты всеобщее вооруженное восстание по всей стране. Некоторые из них полагают, что такой план у «Физической силы» все же был, но до точных знаний опять-таки не докопались ни они, ни тогдашние секретные службы. Чартисты конспирировались не хуже людей «короля Лудда» и «капитана Свинга».

Некоторые полагают, что такое восстание все же готовилось – и сигналом к нему должен был стать захват активистами «Физической силы» города Ньюпорт в графстве Монмутшир. Интересно, что О’Коннор пытался это выступление предотвратить, но не удалось.

Вполне возможно, это выступление было не сигналом к общему восстанию, а личной инициативой драпировщика Джона Фроста, в свое время избиравшегося даже мэром Ньюпорта и мировым судьей, но из-за радикальных взглядов вытесненного с обоих постов. Незадолго до этого арестовали другого активиста, валлийца Генри Винсента, и Фрост собирался со своими сподвижниками его освободить.