Копья и пулеметы

Бывший декабрист, надо сказать, работал отлично. Военными секретами он не интересовался, занимался тем, что мы сегодня назвали бы политической разведкой. Организовывал во французской прессе нужные России статьи и сам недурно пописывал для парижских газет. Вел то, что сегодня называется контрпропагандой и информационной войной, качал информацию из политических кругов, так что Петербург был практически полностью в курсе французских дел. Парижских газетиров граф покупал буквально пачками – публика была насквозь продажная. Одним словом, сделал для России немало полезного. Быть может, справедливо будет назвать его русским суперагентом номер один в Европе.

Увы, в 1844 г. все изменилось резко. В этом году умер граф Бенкендорф, крутой профессионал тайной войны, и на его место пришел граф Орлов, по большому счету – не более чем великосветский хлыщ. Страшный любитель парижских светских сплетен, амурных историй и прочих пикантных случаев – вроде тех скандалов, что устраивал в палате депутатов парламента Александр Дюма-старший (ага, тот самый, «папенька» трех мушкетеров).

Увы, Толстой, моментально уловив текущий момент и вкусы нового начальства, принялся халтурить самым откровенным образом. Вместо прежних серьезных и обстоятельных донесений, вместо прежней отличной работы на ниве информационной войны почти полностью переключился на сбор пикантных светских сплетен и амурных похождений известных в свете персон. Орлову эти отчеты страшно нравились – и Толстой практически забросил прежнюю серьезную работу. А потому совершал промах за промахом. Он отправлял в Петербург подробнейшие отчеты о многочисленных романах президента Франции Луи-Наполеона и проглядел подготовку означенным Луи переворота, в результате которого президент стал императором Наполеоном Третьим. И для Толстого, и для Петербурга это стало громом среди ясного неба…

И в дальнейшем Толстой громоздил промах на промах, его донесения по серьезным вопросам уже не имели ничего общего с действительностью. Толстой сообщает, что Франция на пороге финансового кризиса, да что там, полного банкротства и потому воевать никак не сможет, а французские финансы стоят прочно. Сообщает, что иностранные банкиры отказывают Парижу в займах, а они вовсе и не отказывают, так что деньги на войну у Наполеона есть. Пишет: противоречия между Англией и Францией столь велики, что две страны никогда не смогут заключить меж собой военный союз, а они взяли и заключили. Когда война, можно сказать, уже стучалась в дверь, Толстой докладывает в Петербург, что недовольство Наполеоном Третьим во Франции «распространяется с изумительной быстротой и охватывает все слои общества», что в эмиграции действует грозный и могущественный «революционный комитет», который подготовил восстание по всей Франции, и оно грянет моментально, если император вздумает объявить войну России. Между тем нет ничего и отдаленно похожего. Страшный «революционный комитет» состоит из кучки болтунов-литераторов во главе с Виктором Гюго. И занимаются они исключительно тем, что в уютных бельгийских кабачках перемывают косточки императору и пишут на него пасквили…

А ведь в Петербурге Толстому по старой памяти верят безоговорочно! Помнят его прежнюю, по-настоящему блестящую работу, помнят, что Толстой располагает в Париже обширной сетью агентуры, причем на высоких постах. Среди информаторов Толстого числился даже личный секретарь Наполеона Третьего. Вот только он давно уже поставляет Толстому те сведения, что интересуют исключительно графа Орлова. А ведь и Николай Первый, и его министры строят свою политику, отношения с Англией и Францией в первую очередь, на донесениях Толстого, ничего общего не имеющих с реальностью. Даже если бы французы его перевербовали и стали гнать через него дезинформацию, они и тогда не причинили бы России столько вреда. Нападения коалиции совершенно не ожидал ни Николай Первый, ни его генералы. Зато граф Орлов доволен – он как раз получил от Толстого пухлый пакет очередных французских пикантностей. В самом деле, это ведь так интересно – литератор Александр Дюма самозваным образом присвоил себе титул маркиза де ля Пайетри и пытается вызывать на дуэль родовитых дворян, а те брезгливо уклоняются, прекрасно зная, что происхождением Дюма не блещет…

Итак, войска коалиции высадились в Крыму, предварительно обстреляв снарядами и ракетами прибрежные города: англичане, французы, турки и подданные Сардинского королевства, отнюдь не самого маленького из государств, на которые тогда была разделена Италия. Если с первыми тремя все ясно, их мотивы и побуждения лежат на поверхности, то что касаемо сардинцев, я до сих пор не могу понять, какого лешего их в Крым занесло. Русские никогда не чинили им никаких обид, а собственных интересов у них в России не было никаких, ни политических, ни экономических. Единственное убедительное объяснение, какое приходит на ум, – англичане их попросту наняли. Воевать чужими руками они всегда были мастера.