Копья летящего тень. Антология

Я возвращаюсь домой. Десять часов вечера. Полутемная, безлюдная улица; на третьем этаже дома, в кухне, горит свет, я вижу, как моя мать подходит к окну, задергивает занавеску… По противоположной стороне улицы идет человек — быстрым, целенаправленным шагом. Перебегает дорогу. Я слышу за спиной его шаги, все ближе и ближе. Бежать?! Я чувствую себя преследуемой дичью. Бежать или остановиться, посмотреть ему в глаза? Леденящий страх… Я продолжаю идти невозмутимо–ровным шагом, не оглядываясь. Мой собственный страх кажется мне позорным, недостойным меня. И тут он бросается на меня — я чувствую это на расстоянии — прыжком профессионального убийцы, сдавливает мне локтем горло, сбивает с ног, прижимает к асфальту. Низкорослый, почти карлик, он оказывается на редкость сильным: мое сопротивление бесполезно. Он бьет меня головой об асфальт, еще и еще, дымчато–серая оправа трещит, стекло крошится… я понимаю, что это мои последние мгновенья… жизнь, так нелепо и гадко оборвавшаяся под окнами родного дома… но все–таки меня удивляет, что он не лезет в мою сумку, не пытается изнасиловать меня… он просто бьет меня головой об асфальт! Я хочу кричать, но мое горло парализовано, и вместо крика получается страшный, животный, потусторонний хрип… Мои глаза уже закрыты, я жду смерти… но тут какая–то яркая вспышка ослепляет меня, вокруг меня загорается голубоватая аура… Внезапно он отпускает меня, отскакивает в сторону, исчезает в темноте… Я лежу на асфальте; щека, исцарапанная осколками стекла, в крови, рукав плаща разорван, и у меня нет сил подняться. Вдруг он снова набросится на меня? Голубоватая аура… легкое, серебристое облако, растаявшее в темноте… Осторожно ощупываю оправу очков — она разваливается у меня в руке. Приподнимаюсь, встаю, иду, шатаясь, к подъезду. Почему он не убил меня? Или он решил, что все–таки убил? И разве на меня напал сзади, по–воровски, человек — пусть даже преступник, спутавший меня с кем–то? Нет, это не человек, это мир напал на меня! Ужасающе реальный и конкретный мир! Это мир хотел сделать из меня дрожащее от страха, жалкое, визжащее животное, способное лишь безропотно, без сопротивления, принять позорную смерть!

Легкое серебристое покрывало, обволакивающее меня голубоватой аурой…

Я стояла в подъезде, прижав к щеке пропитанный кровью платок. Слезы, смешиваясь с грязью и кровью, падали на замусоренный подоконник, все мое тело вибрировало от безудержной, похожей на судорогу дрожи.

— Ты видишь, как я опозорена, Лилиан… — тихо сказала я.

Поднявшись на третий этаж, я открыла ключом дверь. В квартире было темно и тихо, родители уже спали. Что они скажут, увидев утром мое исцарапанное, покрытое синяками, пожелтевшее и постаревшее лицо? Заявят в милицию? Но разве милиция не является частью этого мира?

«Лилиан…» — послала я мысленный сигнал и сама удивилась этому. Последнее время мы хранили при себе свои сомнения и тайны. Может быть, это была своего рода самозащита? Или, скорее, нежелание разрушать нашу ни на что не похожую дружбу… Дэвид Бэст! Нет, он не стоял между нами! Он… объединял нас! У каждой из нас было свое особое отношение к нему. Наверняка все складывалось так потому, что и я, и Лилиан понимали, что дважды пережить такую влюбленность невозможно.

«Лилиан… — мысленно звала я ее — …помоги мне! Меня никогда еще не били лицом об асфальт…»

И Лилиан тут же откликнулась. Она тоже бодрствовала в этот поздний час. Может быть, она сидела у окна и смотрела в сторону моего дома?

«Вчера Дэвид спрашивал о тебе, — услышала я ее ровный, чистый голос, — он хочет погулять с тобой по городу, он знает, где растет замечательная сирень. Он сказал, что считает тебя не только самой умной из своих русских знакомых, но и самой красивой…»

Я понимаю, что Лилиан безбожно врет, но не мешаю ей делать это. Терпеливо выслушав все до конца, посылаю ей обратный сигнал: «Неужели он считает меня умной?»

Лилиан смеется.

Я тоже.

«Он не сказал тебе, что моя красота затмевает, так сказать, мой ум?» — живо интересуюсь я.

«Нет, он этого не сказал, — снова смеется Лилиан, — просто он хочет погулять с тобой по городу…»

Голос Лилиан исчезает. Я смотрю на себя в зеркало. Запавшие, обведенные чернотой глаза, грязная, изорванная одежда… У меня осталось еще немного сил, и я посылаю в темноту отчаянные сигналы: «Дэвид. Дэвид».

Но апрельская ночь, впитывая в себя мои безмолвные крики, молчит.

40

Что, если Дэвид Бэст и в самом деле хочет погулять со мной по городу?

При одной мысли об этом у меня захватывает дух. Конечно, я знаю, что Лилиан врет. Но это такая сладкая ложь! Волна моей влюбленности поднимается до небес. Я ощущаю в себе столько сил, что могла бы, наверное, одним рывком перемахнуть не только через Воронежское водохранилище, но и вообще через любое водное и сухопутное препятствие, отделяющее меня от Дэвида Бэста.

Вот только что мне делать с моей физиономией, так некстати постаревшей сразу на десять лет? С моими синяками, кровоподтеками, царапинами и ссадинами? Все это выглядит так по–домашнему, по–русски: мордой об асфальт!