Копия жены по контракту

Кажется, несколько часов назад я пытался уничтожить любые следы Роксоланы и стереть их из памяти.

Неверная. Предательница. Обманула меня, выставила рогатым идиотом. Кровь пульсирует в висках, когда я поднимаюсь, с трудом опираясь на стол. В голове шум, в доме так тихо, что слышен звук напольных высоких часов. Маятник мерно отбивает цифру. Пять утра, все давно спят.

Один я шатаюсь пьяный по кабинету, подбирая с пола остатки своего достоинства. Мое унижение может быть смыто только кровью. Теперь я знаю, куда делась Роксолана, найду их с любовником и уничтожу своими руками. Они будут долго страдать…

В голове бухает мысль о ребенке, и снова бессильная ярость охватывает всё существо! Я даже не могу убить суку!..

Вдруг вибрация проходит по телу, я улавливаю снаружи маленькие быстрые шажки, кто-то ходит за дверью. Раздается тихий шорох, а потом снова наступает тишина. Дверь с едва слышным скрипом открывается, в комнату пробирается… Марьяна…

Эта-то дрянь что здесь забыла? Жить надоело? Я вышвырнул ее вчера из кабинета ради ее же блага, иначе попала бы под горячую руку. Соучастница преступления Роксоланы, точно такая же продажная тварь. Сжимаю кулаки, делая шаг вперед.

Встречается со мной взглядом и замирает, как мышь, увидевшая кота.

Сориентировавшись, отступает назад и бросается наутек, но я теперь не отпущу, выясню, что она хотела, как посмела нарушить мой приказ.

Я велел ей не показываться сутки! Но мелкая дрянь сама лезет на рожон.

Пускаюсь в погоню, загоняя свою жертву в угол, она в тоненьком халате и в тапочках, волосы распущены, глаза дикие, полные ужаса и неверия. Она смотрит на меня как на чудовище, которое пришло из ее кошмаров, и тихо что-то бормочет, но я слишком пьян, чтобы разбирать слова, поэтому зажимаю ей рот рукой, надавливая пальцами на нижнюю часть лица.

Вижу теперь лишь ее глаза. Они блестят в полумраке коридора, как два драгоценных камня. А потом перевожу взгляд вниз. Халат от ее дерганья задрался, в темноте белеет нежное женское бедро. Грудь вырвалась из плена тонкой ткани, и маленький острый сосок так и манит к нему прикоснуться. В голове шумит, похоть овладевает телом, и я дергаю за пояс…

Глава 15

Тишина этого мрачного дома поглощала. Засасывала в себя, будто мистический лимб, который выпивает твою душу и оставляет одну оболочку. Я была не из тех людей, кто умеет наслаждаться бездельем. Всегда чем-то занятая, сейчас я не могла уснуть, неясные желания терзали тело, морочили мозги, воспоминания вспышками проносились перед внутренним взором.

Я пыталась понять, с какого момента могла изменить свою жизнь и не оказаться в этой жуткой ситуации. Бесполезные мысли, которые ничего бы не дали, даже если бы я придумала ответ.

Я уже в дерьме, уже вляпалась – и не знаю, как мне выбраться!

С каждым новым выбором я ухудшала свое положение, а теперь в моей новой реальности возникла ответственность перед мужчиной, которому я причинила боль.

Да-да, вот так странно и извращенно я воспринимала свои слова. Рассказала Рамилю об измене его жене и теперь терзалась муками совести, будто я была в чем-то виновата.

Косвенно, конечно же, я была вовлечена, это нельзя отрицать.

Я лежала на постели после душа, завернутая в тонкое одеяло, и слушала, как Басманов чем-то бросается в стены кабинета. Никто не вмешивался, когда он бесновался и орал, проклиная жену. Звенели стекла, валилась мебель, хлопали двери – но никто ничего не делал.

Словно это было в порядке вещей. Возможно, так и есть. Кто я такая, чтобы судить? Чтобы решать, как кому-то правильно реагировать на боль, на измену, на предательство.

Кто-то будет тихо плакать в уголочке, как побитая собака, но Басманов – взрослый, серьезный мужчина, бандит, и он, скорее, будет мстить, убивать, крушить всё вокруг и пользоваться своей властью, чтобы из-под земли достать своих обидчиков.

Представила, что он сделает с женой и ее любовником – и холодные мурашки побежали по коже, замораживая меня изнутри. Стащила с волос полотенце, чувствуя, что они всё еще влажные, и кинула на пол, не в силах тащиться обратно в ванную и развешивать его для сушки.

Прикрыла воспаленные глаза, попробовала уснуть…

Во рту скопилась жажда, а я даже не знала, где кухня. Вдруг вспомнила, что, когда я ворвалась в комнату, на трюмо стоял поднос, но мне было не до него, я хотела смыть с себя страх и ужас, пережитый от разговора с Басмановым, хотела наконец надеть белье!

А когда вышла из душа, накинув шелковый халатик, а под него – тонкие трусики белого цвета, увидела, что поднос уже унесли. Не придала этому значения и упала на кровать, а потом попыталась уснуть…

Тщетно. Бледные тени рассвета уже заползли в комнату, когда я поняла, не могу больше лежать и терпеть, не могу оставаться в постели.

Жажда и голод выгнали меня наружу. Я надела тапки, запахнула халат и осторожно открыла дверь. За порогом меня не ждала строгая охрана. Наверняка эти ребята тоже нуждаются во сне. В тишине доме я брела в неизвестном направлении, интуитивно догадываясь, что кухня располагается на первом этаже.