Копия жены по контракту

Ноги сами привели меня к кабинету Басманова, действуя по своей воле и руководя моим движением. Я хотела попробовать найти свою птичку, а еще меня вело нездоровое любопытство. Так в фильме ужасов герой идет в темноту, откуда слышатся посторонние звуки. Зритель умоляет его не делать опасный шаг, но герой не подчиняется, хоть и можно предположить, что его сцапает страшное чудовище…

И меня оно сцапало…

От лощеного бандита не осталось и следа. Растрепанный, в распахнутой рубашке, мятых штанах, пьяный Басманов поймал меня в свои жесткие объятия и сжал, словно клешнями.

– Отпусти! – шиплю сквозь пальцы, которыми он сжал мне рот, причиняя острую боль, но Рамиль давит сильнее, глядя прямо в мои глаза своими бешеными, черными, дикими безднами.

Он сумасшедший, псих, агрессор! Он не принимает в расчет никакие мои чувства! Как бы я ни боролась, ни сопротивлялась, ни отталкивала его, резко тянет пояс халата, оголяет тело, а мои руки заняты тем, чтобы вернуть себе защиту в виде тонкой ткани, но мужчина, сильный, властный, кровожадный мужчина расталкивает мои бедра и вклинивается в образовавшееся расстояние, делает так, чтобы я повисла на нем.

– Ты пьян! – кричу, говоря очевидную глупость. – Отпусти! Опомнись! – колочу по его груди руками, чувствуя влажную, гладкую кожу, тело такое горячее, будто под ним проносятся потоки магмы. Он весь пышет жаром, и у меня под волосами на затылке начинает скапливаться пот, бисеринки образуются на лбу, становится адски жарко, максимально некомфортно.

Два моих тонких запястья оказываются в плену мужских рук, я сама вишу на чужих бедрах, раскрытая, как цветок, стремящийся к утреннему солнцу. Одно движение – и Рамиль притягивает меня за талию ближе, расплющивает обнаженные груди о свое тело, мои руки на свободе, но они сами по себе находят опору в мужских плечах. Комкаю рубашку и не намеренно, но крепко стискиваю пальцы.

Сама не знаю, чего хочу, горло сушит жажда, тело цепенеет от страха, кожа становится горячей и влажной, а внутри концентрируется напряжение, сама я ерзаю и пытаясь избавиться от давящей на меня громадины. Тщетно!

– Чего ты хотела? – хрипит мне в губы Рамиль, грубо сдавливая талию.

– Я… я… – мой рот неспособен выдавать что-то членораздельное, губы сухие, и я облизываю их, завороженно смотрю в черные глаза моего тюремщика.

– Ты, маленькая проныра, ты зачем пробралась ко мне в кабинет? Отвечай! – рычит он, поднимая руку и сжимая пятерней грудь, заставляя сосок топорщиться и просить ласки. Он его дразнит пальцами, наблюдая, как мое тело предательски себя выдает.

Выгибаюсь в попытке избежать навязанных ласк, но, наоборот, порчу свою неприкосновенность и сливаюсь с мужским телом.

Ерзаю в руках бандита и пытаюсь слезть, но он снова, еще теснее притискивает к стене, я чувствую задом край какого-то поперечного барельефа, но бугор в штанах Рамиля гораздо более ощутим…

Я понимаю, что это! Что прижимается ко мне! Он меня хочет, этот грубый мужчина желает взять сопротивляющееся тело, вопреки моим мольбам, он намерен прямо сейчас сделать меня своей…

Он уже таранил мою плоть пальцами, и от воспоминаний я мгновенно увлажняюсь, чувствуя себя течкой сукой, желающей самца, и стыд затапливает нутро, а я зажмуриваюсь и отгоняю, отгоняю от себя похотливые мысли…

В темноте все инстинкты сильнее, все ощущения обострены, я чувствую каждое его движение, я впитываю каждый звук, каждый шорох, мой страх струится по коже и переплетается с волнами лихорадочного удовольствия, наполняет меня колючим возбуждением, жаром, звенящим напряжением…

Это всё так порочно, так неправильно, как ошибка сапера… Одно неверное движение – оно же и последнее, ведущее к неминуемой гибели.

Сделаю ли я его, сдамся ли… А ведь Рамиль пока ничего не делает, просто прижимает меня к стене и требует ответа, чтобы я ответила честно, но я не знаю, что сказать, ведь он не поверит в рассказы о птичке. Да, он пьян, но я помню, как он говорил об анализах. Возможно, его брезгливость спасет меня…

А потом я замечаю кровь на его руках, которая размазывается по моей белой плоти и выглядит черной в сумраке утра.

– Рамиль, ты ранен? Что с тобой? У тебя кровь, – лепечу, ловя его руку и немного вытягивая ее вперед, рассматривая.

– Хочешь меня полечить, маленькая хитрая лиса? – бормочет он пьяным, заплетающимся языком. – Давай лучше трахнемся, это мне поможет гораздо больше. Ты же хочешь.

– Я не хочу, нет, нет, – мотаю головой и сжимаю бедра, да только они распахнуты так, что легко проверить, как я лжива. Если Рамиль просунет мне в трусики пальцы, тут же меня разоблачит.

– Ты всё время врешь, Марьяна, постоянно мне врешь. Такая же сука, как и моя жена! – его голос наполняется стальной злостью, а тело становится тверже, я чувствую, как под кожей ходят мышцы, а член, упертый мне в промежность, увеличивается… Рамиль хочет меня, намеревается трахнуть прямо в коридоре… Но, скорее, наказать, чем познать.

Наказать меня вместо своей жены, я отвечу сейчас за ее прегрешения.