Копьё царя Соломона

— Интересно, — протянул Ник. Его все больше и больше удивлял образ баронета, о котором еще так недавно не было ничего известно, кроме того, что его постигла трагическая участь. А теперь перед ними, благодаря его стихотворениям, открывался внутренний мир, видимо, очень сложного человека. — Вам не кажется, что тут друидические мотивы? Можжевельник, омела… Есть еще что-то?

— Да, вот третье и последнее:

   Свет лампады негасимой,
   В темноте он густо-винный,
   И бросает блик карминный
   В темный угол с клавесином.

   На стене портрет старинный,

   Смотрит женщина с картины.
   Бархат платья темно-синий,
   Волны кружев словно иней.

   Ветер стонет над равниной

   И приносит из долины
   Волка вой и клек орлиный,
   Заметает след лосиный.

   Ровно в полночь, в час совиный,

   Сходит женщина с картины,
   Смотрит вдаль из-за гардины,
   Ждет кого-то из долины.

   Бьют коней копыта льдины,

   Слышен грохот их звериный,
   Мчится в полночь из долины
   Тот, кого так ждут в гостиной.[3]

— Ага, значит, нашему баронету были не чужды и другие чувства, кроме мистических. Появилась и женщина. А не женщина ли была причиной удаления его от света?

— Вот не знаю. Мне пришлось срочно покинуть Лондон. Всеми остальными расследованиями будет заниматься Уолтер. Но он обещал высылать мне отчеты. В свою очередь, и я должен посылать свои. Да, кстати, свой отчет я начал писать уже в Лондоне, и не только для себя и Уолтера, но и для вас. Вот он.

И Аполлинарий положил на стол кожаную папку с застежкой.

— Я полагал, — продолжал он, — что было бы небесполезно включить в отчет и некоторые сведения о титуле баронета, который довольно смутно известен в Европе. Так вот, о баронетах. Баронет — владелец наследуемого титула, выдаваемого британской Короной. Король Иаков I установил наследуемый Орден Баронетов в Англии в 1611 году. Он предложил это дворянство 200 джентльменам хорошего происхождения, с чётким доходом 1,000 фунтов в год, при условии, что каждый выплатит сумму, равную трёхлетней плате 30 солдатам по 8 пенсов в день в королевскую казну. После заключения союза Англии и Шотландии в 1707 году, баронетов Англиии или Шотландии больше не создавалось, а титулатура изменилась на «баронет Великобритании». Старший сын баронета, рожденный в браке, наследует баронетство только после смерти отца. Баронетство наследуется по мужской линии. Трагически погибший седьмой баронет Бэконсфилд был наследником довольно старого, но не древнего рода.

Глава 3

— На следующие день с раннего утра я отправился по адресу, данному мне слугой баронета, искать представительство фирмы Таирова, — тут Аполлинарий сделал легкий поклон в сторону Лили. — Это оказалось нетрудно. Дом находился в центре Лондона, на узкой и темной улице, неподалеку от банка. Я позвонил в дверь, которую мне открыл смуглый, худенький и юркий мальчуган, и оказался в конторе. Я представился как сотрудник Скотленд-Ярда. Конторщик, который стоял за конторкой и что-то быстро писал в огромном гроссбухе, сразу же отложил перо в сторону, что-то пробормотал и быстро исчез за внутренней дверью. Как я и предположил, он побежал за хозяином. Не успел он вернуться, как послышались шаги и передо мной появился человек, заставивший забиться сильнее мое кавказское сердце. Это был импозантный мужчина средних лет с высоко поднятой головой, с орлиным носом, густыми бровями и роскошными бакенбардами. Он очень походил на генерала Мадатова.

— Можете не продолжать, — засмеялась Лили. — По вашему описанию я сразу узнала папиного друга Месропа Агаянца. Он очень хороший человек, но невыносимый зануда.

Аполлинарий тоже засмеялся.

— Это точно. Так вот, я представился вначале как сотрудник Скотленд Ярда, и, видимо, не очень внятно произнес свое имя. Агаянц подозрительно воззрился на меня. «А ну-ка, повторите ваше имя, сэр»- потребовал он. Я повторил. «Вы не из Тифлиса?» — вопросил он. Я подтвердил. «А кем вам приходится господин Шалва Кикодзе?». Я удивился и сказал, что это мой отец. «Я в бытность свою в Тифлисе хорошо знал вашего батюшку и часто вступал с ним в философские диспуты, но это было в далекой молодости, — сказал Агаянц. — Да, мир не так велик, как кажется. И Тифлис — пуп Земли» — напыщенно произнес он. Тут я ввернул, что знаком с дочерью Таирова и с самим его боссом. С этого момента в Лондоне не было более расположенного ко мне человека, чем господин Агаянц.

Он тут же отвел меня в комнату, которая была очень приятно обставлена. По стенам были развешаны чудесные виды Тифлиса в прекрасных рамах, а также картины, изображающие развалины Ани, кажется, Фетваджиана…