Коппола. Семья, изменившая кинематограф

Особняк в стиле английской королевы Анны в престижном районе Пасифик-Хайтс в Сан-Франциско: двадцать восемь комнат, васильково-синие стены и потрясающий вид на мост Золотые ворота. Когда-то Орсон Уэллс замечательно охарактеризовал (и одновременно унизил) Голливуд, назвав его «самым большим электрическим поездом, который только может позволить себе мальчик». Так вот в подвале своего особняка Коппола как раз завел такой поезд-символ. Друзья прозвали этот дом F.A.O., Financial and Accounting Office, Управление финансового учета и отчетности. В F.A.O. Coppola были музыкальный автомат Wurlitzer, гравюра Энди Уорхола с портретом Мао Цзэдуна, а бальный зал своего особняка Фрэнсис превратил в кинозал с проектором, синтезатором Moog и клавесином. Мебель в доме представляла собой сочетание итальянского модерна и антиквариата – ее подбирала Элинор.

Интересно, мечтал ли Коппола пригласить к себе на побережье Роберта Эванса, чтобы отдать ему дань уважения у бассейна в форме листа клевера, выполненного в мавританском стиле?

Однако он выполнил еще далеко не все свои обещания. Напомним, что Коппола начал снимать «Крестного отца» для финансирования деятельности своей компании Zoetrope. Амбиции его за это время выросли. И на смену незаметному коллективу, который канул в безвестность, пришла престижная продюсерская компания, владельцем которой стал Коппола. Теперь он чем-то походил на Александра Корду, наиболее влиятельного деятеля британской киноиндустрии накануне Второй мировой войны.

Дом на Фолсом-стрит был заброшен и в конечном итоге снесен. Коппола купил Sentinel Building – знаковое для города здание с фасадом цвета позеленевшей меди, которое стояло на границе Китайского квартала и было известно тем, что пережило землетрясение 1906 года. Коппола наполнил его новейшими монтажными кабинетами, студиями звукозаписи и кинозалами, а художник Дин Тавуларис перестроил расположенный на крыше пентхаус в стиле ар-деко, обшил его дубовыми панелями и сделал окна с трех сторон. Из этого «гнездышка», расположенного на запредельной высоте, Коппола казался самому себе лучшим проводником американской культуры.

Его разум метался в самых разных направлениях, и этим импульсам невозможно было сопротивляться. Он купил радиостанцию, опрометчиво приобрел журнал City, театр Little Fox на 300 мест, вертолет. Он взял в постоянную аренду частный самолет, который сразу получил название Air Francis. Следующий шаг – долевое участие в сети нью-йоркских артхаусных кинотеатров Cinema 5 – подобными когда-то руководил его дед Франческо.

Он выступил в качестве продюсера Джорджа Лукаса, который был намерен создать пронизанный ностальгией фильм об автомобилях и подростках под названием «Американские граффити». Этот рассказ был основан на его собственных детских воспоминаниях о времени, которое он провел в Модесто[22]. В фильме были зарезервированы роли для начинающих актеров Рона Ховарда, Ричарда Дрейфусса и Харрисона Форда. После фиаско с «THX-1138» в США осталась единственная студия, заинтересованная в прокате фильма Лукаса, – компания Universal. Но и с ней у Лукаса сложились напряженные отношения из-за эпилога картины, и Копполе пришлось взять на себя решение этой проблемы.

Второй фильм Лукаса был встречен намного теплее, чем его дебютная картина: при мизерном бюджете «Американские граффити» собрали в мировом прокате 115 миллионов долларов, а лично Копполе принесли 3 миллиона долларов. И он ворчал по поводу того, что его близкие (в том числе Элинор) советовали ему не вкладывать собственные деньги во второй фильм Лукаса:

«В принципе, этот фильм мог принести мне более 20 миллионов долларов. Именно после него я решил, что постараюсь сам финансировать все фильмы Zoetrope».

Запомним это высказывание.

Вернемся в Голливуд, где доминирует компания Paramount. В телефонных разговорах и в ресторанных беседах Эванс называет свое место работы «горой» – из-за схематичного изображения горной вершины на логотипе компании. Деньги и высокомерие текут там рекой. Глава компании Блюдорн готов поддерживать голливудский ренессанс, если такие режиссеры, как Коппола, будут ставить фильмы наподобие «Крестного отца». С его точки зрения, эти независимые авторы – сами себе злейшие враги. «Зачем они работают на себя на рабских условиях? – сокрушенно качает головой магнат. – Не понимаю…»

У Блюдорна возникла идея – внутри своей компании создать еще одну, которую будут возглавлять три крупнейших режиссера. Это, конечно, Коппола, а также два других первопроходца – Питер Богданович (получивший признание за «Последний киносеанс», замечательную историю о жизни в маленьком городке) и Уильям Фридкин (всюду желанный после выхода фильма «Французский связной»). Обычная конфигурация из друзей и соперников: Фридкин знал Копполу еще по работе в Seven Arts. Он приходил к нему ужинать, а Коппола пытался познакомить его с Талией.