Коптский крест

— Да ерунда все это, Василь Петрович! — безапелляционно заявил гость из XXI-го века. — Я сам видел – эти трое домотались… то есть, простите, напали на Никола, а тот побежал от них по переулку. Я был в другом конце, как увидел – сразу к нему. Ну, те трое, как меня углядели – живо сделали ноги… то есть, убежали. А мы с Николкой пошли домой – вот и все!

— Так и было, Николай? — строго спросил Василий Петрович. Мальчик нашел в себе силы только на то, чтобы, судорожно всхлипнув, кивнуть.

— Вот видите, как эти трое его напугали? Он, пока сюда шел, вообще ни слова не мог выговорить, только икал, да слезы утирал, — напирал Ваня. — Нашли, понимаешь, слабого – втроем на одного!

— А как же тогда кислота? — недоуменно спросил квартальный. — Ее-то они не выдумали?

— Вот что, милостивые господа, — неожиданно вступила в разговор Николкина тетка, — а что, лица мальчиков сильно обожжены? Глаза пострадали? Он видят?

— Да все с ними хорошо, барыня, — поморщился квартальный. Что им сделается, обормотам? Глаза только красные, как у кроликов, да морды… то есть лица в грязи перемазаны, и всех делов. А чтобы ожоги – так нет ничего, господь милостив…

— Прово же, это какая-то erreur[75]. Может быть, дело вовсе не в кислоте? — спросила тётя. — Если кожа на лицах не обожжена – значит, никакой кислоты не было. Возможно, мальчики просто шалили – запорошили друг другу глаза? А потом, когда подошел городовой – с испуга стали наговаривать на Николя??

— Да и как мог мой племянник плеснуть в глаза кислотой всем троим? — поддержал супругу Василий Петрович. — Я еще понимаю – одному; достал из кармана склянку, вынул пробку – и пожалуйста, готово. Но – троим? Нет, воля ваша, господа, но рассказ этих ваших… гимназистов решительно не вызывает у меня доверия. Могу я лично расспросить их об этом происшествии?

После этих слов Николка, было воспрянувший духом, снова обмер – он представил себе, чем может закончиться такая беседа. Но, к счастью, квартальный пресек надвигающуюся угрозу:

— Да не утруждайте себя, ваше благородие, Василь Петрович. Тех шелопутов я по домам отправил, пущай рожи от грязи отмоют. — Я же вам говорил, сударь (это уже надзирателю), — те сорванцы сами все и удумали, а на племянника господина Овчиннникова зря наговаривают. Мы-то знаем – оченно приличный молодой человек, и никогда за ним никаких безобразиев не замечено.

— Не знаю, не знаю… — Пруссак все не хотел признавать поражения. — Я, право, удивляюсь, господин квартальный, вашему благодушию. Ясно ведь, что раз о проступке Овчинникова сходно свидетельствуют те трое мальчиков – это не может не иметь под собой основания.

— Да сговорились эти паршивцы, вот вам и основания! — немедленно отвел аргументы квартальный. Повторяю вам, сударь – племянник Василь Петровича нам хорошо известный. Вполне положительного поведения юноша, не то что те трое охломонов. Вы уж, у себя, в гимназии, сами разбирайтесь, а полицию в ваши дела без нужды не впутывайте. Так что – счастливо оставаться, господа хорошие! — И с этими словами городовой поднес руку к козырьку и покинул театр боевых действий.

Надзиратель, лишившись поддержки стража порядка, тоже счел за лучшее удалиться. Сухо попрощавшись с Василием Петровичем и тётей Олей, извинившись за испорченнный обед, Пруссак проследовал к выходу. Напоследок он обернулся и выпустил парфянскую стрелу:

— А с вами, Овчинников, мы поговорим в гимназии. И не думайте, что эта выходка сойдет вам с рук!

Глава семнадцатая

В общем, обошлось – сбагрили таракана этого гимназического. А дядя с теткой Николкины – молодцы, не дали племянника в обиду. Вон, как напустились на Пруссака! Да и про городового, дядьку этого, с усами до уголков глаз, дурного слова не скажу. Полезная штука – теплые отношения с участковым! Николка рассказывал, что квартальный приходит в дом по праздникам, (а их тут немерено) — с поздравлениями. Зайдет, протрубит что-то своим басом, от которого лошади на улице шарахаются, а прислуга ему – нате-здрасьте, чарочку на подносике, пирожок. И непременно – полтину серебром. Квартальный чарку опрокинет, пирожком зажует, полтину в карман, усы подкрутит – и дальше, поздравлять. Ничего так доходец – по кварталу домов – десятка два, а праздники здесь по паре в месяц. Взятки, скажете? А по мне – никакие не взятки. А уважительное отношение. Потому как люди должны знать участкового… а он их. Вот, у нас – я участкового, хорошо, если раз в полгода вижу… Хотя – опорный пункт милиции прямо в нашем доме. Летом – как вечер потеплее, то непременно во дворе по ночам какие-то гопники орут и матерятся. Сколько раз в милицию звонили – толку ноль. Приедет машина, помигает фарами, спугнет. А те уроды, стоит ментам отвалить, снова вылезают – и так всю ночь. Как-то у отца терпение лопнуло, он позвонил в отделение и заявил: если не решите этот вопрос, соберем мужиков по окрестным домам и порешаем все на свой манер. Но уж потом не обижайтесь, когда покалеченных будете вывозить. Помогло.