Коптский крест. Дилогия

  И верно. Круг исторической реконструкции достаточно узок; а уж владелец такого роскошного мундира давно бы привлек к себе внимание. И тем не менее, доктор был уверен - он не видел "конногвардейца" ни на одном из военно- исторических праздников.

  - Простите, барон. - церемонно обратился Каретников к незнакомцу. - Ваш мундир - Кавалергардского полка, кажется?

  - Лейб-гвардии Кирасирского его Величества. - с удивлением ответил кавалерист. - Ротмистр Корф, к вашим услугам. Простите, а мы разве знакомы?

  - Увы, нет. Я услышал, как назвал вас рядовой, - Каретников кивнул на молодого человека, - Вот и позволил себе...

  Подобные вещи были в обычае среди реконструкторов - если человек воспроизводит некий образ и хочет, чтобы его называли определенным, соответствующим ему способом - почему бы не порадовать коллегу?

  - Каретников, Андрей Макарыч, - в свою очередь представился доктор. - Штаб-ротмистр медицинской службы Ахтырского гусарского полка!

  - Гусар? - восхитился "барон" - Рад, весьма рад, не ожидал! А где ваш полк?

  - Вон там, у плац-театра. - ответил Каретников. - На лугу, у самой реки, с лошадьми. Хотите взглянуть? Мы как раз туда собирались, верно барышни?

  Евгения Александровна и ее спутницы с готовностью закивали, не отрывая от барона восхищенных взглядов. Каретников усмехнулся. Барышни - они во все времена одинаковы...

   - Так составите нам компанию, барон? И, кстати - вы с вашим спутником разве не участвуете в баталии?

  **********************************************

  В 1879-м году на участке Московско-Ярославской железной дороги пустили до Сергиевского Посада особые, "дачные" поезда из немецких вагончиков фирмы "Пфлуг" - с открытыми поручневыми площадками на торцах. Билет в такой вагон стоил шестьдесят пять копеек, против обычных восьмидесяти. Дачные поезда ходили три раза в день и делали по пути до Сергиевского посада по пять-шесть остановок; одна из них как раз и была платформа "Перловская", от которой рукой было подать до посёлка, где жили на даче господа Овчинниковы.

  Яша решился ехать к Николке не сразу; после беседы, подслушанной в григорьевском низке, он проследил за Геннадием, Дроном и студентом- кокаинистом - и выяснил, что обитает тот в "Аду", заброшенном барском доме на Большой Бронной, населенном почти сплошь студентами. Слава "Ада" соответствовала названию: по Москве шепталась, что домина этот - рассадник карбонариев и бомбистов, и там витает еще дух нечаевского кружка.

  В сам "Ад" Яков соваться не решился и, дождавшись, когда Геннадий с Дроном уйдут, он навел справки об их спутнике. Звали его Владимир Порфирьевич Лопаткин, мещанин из Самары; учился он в Московском Императорском Техническом училище, проживал в "Аду" уже третий год, заработав за это время репутацию отъявленного бунтаря и кокаиниста.

  Сам Яков не узнал во Владимире Лопаткине бомбиста, чуть не спровадившего их всех на тот свет; это стало ясно из разговора Геннадия с Дроном. Гости из будущего явно имели к студенту- бомбисту какой- то интерес - но делиться им не собирались ни с Никоновым, ни с бароном, ни с кем- то еще.

  Все это было крайне подозрительно и отдавало нехорошим душком; и Яша, здраво поразмыслив, решил посоветоваться с Николкой. В конце концов, только на него Яков мог положиться полностью; даже Корф, хотя и был Яше крайне симпатичен, не вызывал пока такого доверия.

  Николка выслушал его со всей серьезностью. Сам он не испытывал подобных чувств по отношению к новым знакомцам лейтенанта, однако ж вполне доверял Яшиному чутью. В итоге, было условлено, что Яша продолжает тайное наблюдение за студентом Лопаткиным, не оставляя, впрочем, вниманием и Геннадия. Заодно Яша припомнил и о том, что пристрастный к кокаину бомбист работает на злодея ван дер Стрейкера, так что упускать его из виду никак не следует. Николка, осознав важность задачи, немедленно вызвался помочь.

  Помощь, и правда, была нужна. Предстояло нанести визит бельгийцу, и Яша собирался наладить с Николкой связь с помощью оставленных Олегом Ивановичем раций. Иностранный злодей уже успел продемонстрировать, что крови он не боится - и молодому человеку было бы куда спокойнее знать, что за каждым его шагом следит добрый друг, готовый, если надо, прийти на помощь.

  Но, увы - это оказалось не так просто. Привыкнув к мысли о всемогуществе техники двадцать первого века, Яша и мысли не допускал, что у этих устройств есть хоть какие-то ограничения. Спасибо Николке, который прочёл приложенную к приборчикам инструкцию. Почти ничего, из того, что там было написано, он не понял, но главное уловил.

  Дальность работы в городе - 3- 5 км.

  Дальность работы в лесу - до 10 км.

  Николка пересчитал километры в привычные версты, и мальчики приуныли. Выходило, что рации будут работать всего- то версты на две, может на четыре - да и то, если позволят загадочные "условия приёма". А от Перловки до Хитрова рынка, куда, собственно, и собирался Яков, было никак не меньше десяти верст.