Корабельные будни офицера 7-го ВМФ

«… Все Лидок складывается не в нашу пользу. Обстановка складывается молниеносно и весьма неблагоприятно. … Я так мечтал, что скоро, скоро мы с тобой встретимся, а теперь встреча откладывается на месяц. Ведь Лидок, Амур вскрывается только в мае, и ты сможешь выехать только во второй половине мая. На ближайшее будущее обстановка тоже не особенно ясная…»

Фраза из письма: «Амур вскрывается только в мае, и ты сможешь выехать только во второй половине мая», требует пояснения. Дело в том, что в те годы железнодорожная переправа через реку Амур в зимний период осуществлялась по рельсам, уложенным прямо на лед реки. Состав медленно шел по рельсам, вагоны покачивались, лед хрустел.

Мальчишкой, я хорошо помню эту зимнюю переправу: треск льда пугал, хотелось, чтобы поезд шел быстрее, чтобы скорее проскочить лед.

Так вот, в мае начиналась подвижка льда, и «ледовая» переправа прекращала свою работу. В летнее время, с конца мая, после ледохода, вагоны перевозили через Амур специальные железнодорожные паромы. Так было до постройки железнодорожного моста через Амур.

Короткая передышка у пирса в Совгавани и снова в море… Получив обстановку в районе плавания, прогноз погоды и разрешение на съем с якоря и швартовых эсминец «Вспыльчивый» вышел в море. На выходе из бухты корабль обменялся позывными с постом наблюдения и связи. Над постом трепыхался на фале черный треугольник — «Конус до места» — сигнал штормового предупреждения. Дул пронизывающий ветер. Старший лейтенант В.К. Лоза плотнее запахнул реглан. На «Вспыльчивом» был заведен порядок, когда корабль находился в море, место командира и вахтенного офицера не в ходовой рубке, а на ходовом мостике. В походе жизнь командира капитана 2 ранга Кривоносова становилась просто каторжной. Он сутками с мостика не сходил.

Старший лейтенант Виталий Лоза наблюдал командира близко, на расстоянии вытянутой руки, в разных ситуациях, но ни разу Виталий не видел Андрея Геннадьевича неуверенным или растерянным. На мостике он всегда спокойный, сдержанный, даже, кажется, немного отрешенный, и то, что приказывал командир, то решение, которое он принимал, всегда оказывалось правильным, взвешенным, единственно верным.

Многое в характере и поступках Андрея Геннадьевича находило отклик в душе Виталия, было близко ему по духу, и вызывало не только все большее и большее уважение, но и какое-то внутреннее чувство симпатии и товарищества.

… Над морем вставал хмурый ветреный рассвет. По небу неслись тяжелые низкие облака. Усилившийся ветер натягивал ванты, гудел в треноге мачты.

Штурман доложил: — Ветер 15 метров в секунду, без поправок на ход корабля. Барометр упал. Надвигается шторм… Эсминец был изготовлен по штормовому. Вдоль верхней палубы протянуты леера — стальные тросы, с прикрепленными к ним скользящими петлями, чтобы в шторм передвигаясь по палубе и держась за трос, не сжечь ладони.

Крутые волны, взлетая выше форштевня, прокатывались по палубе до самой кормы. Эсминец швыряло с борта на борт. Шторм нарастал. «Вспыльчивый» нырял и вскидывался на волне как маятник. Старший лейтенант Виталий Лоза не был подвержен качке, но и у него с каждой минутой тяжелела голова, наливались веки и начинало гудеть в висках.

В низах, под палубой молодые матросы укачивались «в лежку». С каждым взлетом корабля на волне к горлу подступала тошнота… Старослужащие опытные матросы, советовали молодым:

— Сухарь погрызи, тошнота пройдет.

— Лучше соленый огурец, — советовал другой.

— Селедка хорошо помогает, — вторил третий.

Нужно сказать, что в те годы на эскадренных миноносцах селедка прямо в бочках стояла, — испытанное средство от качки. Но молодым, «зеленым», в прямом и переносном смысле слова, матросам было не до сухарей и селедки…

Штурман замерил силу ветра и доложил командиру:

— Двадцать метров в секунду. Девять баллов, порывы до десяти.

Шторм не утихал…

Ходовой мостик на миноносце открытый. Специальный ветроотбойник, хотя и уменьшал скорость набегающего потока воздуха, при полном ходе корабля практически не защищал от пронизывающего ледяного ветра.

Накануне, Первого мая старший лейтенант Виталий Лоза дал слово к Ноябрьским праздникам вывести свою боевую часть в передовую. Эсминец находился в море. Командир корабля капитан 2 ранга Кривоносов сам подтолкнул старшего лейтенанта Лозу к этому разговору и к такому решению. Вызвав своего командира БЧ-3 на мостик, Андрей Геннадьевич с легким раздражением сказал, что недоволен молодым коммунистом, командиром боевой части, которая имеет все возможности стать передовым подразделением корабля, но до сих пор не стала.

На мостике рядом с командиром находился заместитель командира по политической части капитан-лейтенант Макшанцев, чуть поодаль — вахтенный офицер и матросы сигнальщики. Андрей Геннадьевич хорошо понимал, что разговор с офицером на мостике, совсем не то, что разговор один на один в командирской каюте. Слово, сказанное на мостике, на людях, требует выполнения.