Корабль

Она не отвечала. Напряжение, уже пропитавшее, словно яд, каждую частичку моего тела, возросло ещё сильнее, и меня переполнили эмоции. Теперь я накручивал себя ещё больше, и казалось, сейчас уже не выдержу этого молчания, но вдруг Вита заговорила. Говорила она очень тихо, и в голосе её звучала какая-то непреодолимая, глубокая усталость. Почти что безжизненно она прошептала:

—Прости меня, Сигниф… Всё то время, что я лежала здесь, каждую минуту я думала только о тебе, о том, как ты сидишь там один… – Она прервалась, было видно, что говорить ей очень трудно. Вита перевела дыхание, а затем продолжила: – Мне что-то нездоровится, Сигниф. Я не знаю, что со мной произошло. Я только забежала сюда после работы, чтобы оставить ненужные вещи, но оказалась намертво прикована к постели. Сколько я ни пробовала встать, у меня ничего не вышло. Прости меня, пожалуйста, милый мой Сигниф.

Я оторопел. Все эмоции, так сильно переполнявшие меня ранее, отошли на второй план. Я увидел совершенно другую картину происходящего. Всё, что я успел напридумывать себе, пока шёл сюда, было мимо, совершенно невпопад. Я осознал, как я был глуп, как эгоистичен, когда вбежал сюда. Когда я вбежал и увидел лежавшую в комнате Виту, мой страх обернулся в необоснованный гнев и во мне появилось рвение чуть ли не обвинить и застыдить её, так мирно лежавшую. Но теперь я взглянул на Виту другими глазами, и открывшаяся жуткая картина показала, как слеп я был. Захваченный бурей нелепых и наигранных эмоций, я вбежал и накинулся с расспросами на бедную, хрупкую, обессилевшую девушку. Горькое чувство стыда пронзило мне сердце, когда я увидел, как она слаба, как сморщилось её до этого дня нежное личико, как чернели жуткие мешки под её некогда яркими глазками. Словно гноившиеся раны, потемнения вгрызались в её юную плоть. Лицо этой милой девушки, которую я так любил, было высушено. Некогда пышущая радостью розовая нежная кожица теперь побелела, и на щеках проступили острые скулы. Видя весь этот ужас, я сжал в своей ладони её холодную тонкую ручонку и сказал:

—Да нет, что ты, милая! Зачем ты извиняешься? Ты так бледна… Прости меня! Я так резко ворвался к тебе и грубо накинулся на тебя с расспросами… Прости меня, если хочешь, я сейчас же уйду и оставлю тебя в покое. Тебе сейчас так нужен Сон и покой, нечего мне донимать и тревожить тебя своим присутствием. Я уйду, уйду, только скажи мне, и я сделаю всё, что нужно, ты только скажи…

Я умолк, а она, набравшись сил, прошептала: