Корабль «дураков»

Настройщик оторвал взгляд от клавиш, и переводил его с одного пассажира на другого, и в это время дверь снова открылась и вновь вошла женщина. Это была Художница. Волосы ее были собраны в пучок на затылке, одета, на этот раз, в темно-синее платье. Войдя, она остановилась на пороге, осмотрела салон, а затем чему то, улыбнувшись, прошла вдоль окон, осматривая вид за ними, после чего подошла к столу и взяла яблоко. Посмотрела на него и снова улыбнулась. Все молча смотрели за ее движениями, и только когда она взяла яблоко, Настройщик спросил:

— Думаете, стоит ли надкусить его? Не бойтесь, вряд ли история повториться, тем более мы не в Раю.

— Не знаю, не знаю, — ответила она. — Если подумать о том, что всем своим развитием мы плюнули Богу в лицо, то может быть ему стоит начать все сначала, — но яблоко положила назад в вазу.

— Решили не рисковать?

— Просто передумала, хотя доля истины в ваших словах есть. А вдруг?

— Сначала было слово, — заметил Монах.

— Увы, оно потеряло свою силу, — парировала она. — Сейчас слова всё больше кидаются в пустое пространство. Звук есть, но хочется услышать в нем хоть какой-то смысл.

— Да бросьте, вы. Пустота заполняется мелочами, — сказал Настройщик.

— Вы в этом уверены?

— Конечно. Слово несет в себе то, что мы открываем другим.

— А вы кто? — ушла она от темы. — Музыкант?

— Настройщик.

— Надеюсь не душ?

— Кто знает. Все мы в какой-то мере настройщики, кто своей души, кто чужой.

— Мою настраивать не надо.

— Кто знает, кто знает, — изрек Настройщик. — Бывает приходит время, когда хочется, чтобы кто-то ее настроил.

— Да вы проходите, присаживайтесь, — предложил Бизнесмен, сменив свободную позу на более строгую. Когда она подошла, он встал и сел, только после нее.

— А вы кто будете? — обратился к ней Легионер.

— Когда-то была художником и даже пыталась преподавать, педагог из меня не получился, не мое это, но это в прошлом.

— Хорошо если художник не от слова «худо».

— Надеюсь, что нет. Я не помешала вашей беседе?

— Ну что вы! — ответил за всех Настройщик. — Наша беседа обо всем и ни о чем.

— Это как?

— Считайте, что разговор на свободную тему.

— Мы говорили про настрой душ, — сказала от окна Проститутка. — Не настроенные души тяжелы. Однажды я видела, как падают птицы, не в полете, а просто падали, как капли дождя на землю, но уже мертвыми. Может быть, у них были тяжелые души из прошлой жизни? Жуткое зрелище. Вы когда-нибудь видели, что-либо подобное? — спросила она, не поворачиваясь.

— Я видел, как падают люди, — ответил Легионер.

— Наверное, это вас не ужасало. Вы же привыкли убивать за деньги.

— А вам больше нравиться, когда убивают просто так?

— Мне вообще не нравиться когда убивают. Мне нравиться дарить людям радость.

— Дарить!?

— Считайте, как хотите, — сказала она безразличным тоном, повернувшись лицом.

— Вам это покажется странным, — ответил Легионер, — но мне тоже не нравиться, когда убивают, но я не верю в человеческую доброту, как иногда ее преподносят. Все зависит от обстоятельств, в какие поставлен человек.

— Не передергивайте словесный затвор, — заметил Бизнесмен. — Да, так устроен человек, что в мире постоянно идут войны, но война в защиту своей земли, своей страны — благородная война. А вы приходите на чужую землю, ради чьих-то интересов.

— Не всегда, — возразил Легионер. — Иногда мы приходим именно для защиты. А так согласен. Но природа войн заложена в человеке, я не говорю о войнах ради источников сырья, земель, в общем, ради экономических интересов. Природа войн глубже — это самоутверждение человека. Все началось еще тогда, когда он жил в пещере, уже тогда у него возникло желание расширить свое влияние, поднять свою значимость — вот что лежит в основе.

— Поднять значимость, можно и не устраивая войн.

— Ну да, прийти и попросить, чтобы все слушались, поднимая свою значимость словесно, — улыбнулся Легионер. — Вы отдадите свой бизнес, если вас попросят поделиться?

— А вы не задумывались, что я постоянно рискую? Я работал почти без выходных. Большинство людей работает по найму. В этом есть своя прелесть, своя стабильность и не надо беспокоиться, не надо бороться за жизнь. Но кто хочет утвердиться в этой жизни — рискует. А другим просто не хватает смелости. А ваши рассуждения — это философия, не имеющая реальности.

— Когда знаешь, что можешь быть убит в любое время, по неволе становишься философом. Чувствуешь скоротечность жизни, и когда вечно балансируешь между жизнью и смертью, острее чувствуешь, что такое жизнь.

— Если вы так чувствительны, то почему не задумывались, когда отнимали жизнь у других, или для них другие стандарты?

— Нет никаких стандартов, нет никаких правил поведения и этики. Правило одно — выжить. Жестоко, но так есть.

— И вас не мучает совесть, если она у вас есть? — спросил Монах.