Корабль Его Величества «Улисс»

— Это правда, Ралстон? — спросил Вэллери, когда Карслейк закончил свой доклад. — Вы не подчинились приказу и оскорбили лейтенанта?

— Нет, сэр, — ответил Ралстон едва слышно. — Это неправда. — Он с безразличием посмотрел на Карслейка, потом снова повернулся к командиру. — Я не мог не подчиниться приказу, потому что никаких приказов не было. Это подтвердит главный старшина Хартли. — Ралстон кивком головы показал на главного старшину, вызванного на мостик. — Я не оскорблял лейтенанта. Я не собираюсь оправдываться, но многие могут подтвердить, что лейтенант Карслейк оскорбил меня. И если я что-то сказал ему, — Ралстон слабо улыбнулся, — то только в порядке самозащиты.

— Здесь не место шуткам, — заметил Вэллери. Он был озадачен поведением этого парня. Вэллери еще мог бы понять охватившую Ралстона злость, но он никак не ожидал, что тот еще будет шутить. — Я все видел сам. Вы действовали энергично и смело, спасли матроса от травмы, а может быть, и от гибели. По сравнению с этим потеря паравана и повреждение лебедки ничего не значат. (Карслейк побледнел при этих словах.) За это благодарю вас, Ралстон. В остальном завтра утром разберется старший помощник. Идите, Ралстон.

Ралстон бросил долгий взгляд на Вэллери, резко взял под козырек и, четко повернувшись, ушел.

Карслейк умоляюще поглядел на Вэллери.

— Сэр… — начал было он, но сразу же замолчал, увидев поднятую руку Вэллери.

— Не сейчас, Карслейк. Обсудим это позднее. — В голосе Вэллери звучала нескрываемая неприязнь. — Идите и выполняйте свои обязанности, лейтенант. А вы, Хартли, останьтесь на минуту.

Сорокачетырехлетний главный старшина Хартли был образцом английских военных моряков. Этот мужественный, обходительный и знающий свое дело человек пользовался на корабле уважением всего экипажа — от рядового матроса до командира. Вэллери и Хартли служили на «Улиссе» с самого начала войны.

— Ну, старшина, выкладывай. Все останется между нами.

— Да ничего не случилось, сэр, — ответил Хартли, пожимая плечами. — Ралстон действовал отлично. Младший лейтенант Карслейк просто вышел из себя. Может быть, Ралстон и был немного резковат, но виноват в этом Карслейк. Ралстон молод, но он настоящий моряк и не хочет, чтобы им понукали те, кто ни в чем не разбирается.

Вэллери с трудом сдержал улыбку.

— Можно ли поступок Ралстона расценивать как критику действий старшего начальника?

— Вероятно, да, сэр, — ответил Хартли. — Немного пощекотали друг другу нервы, сэр. Матросам такие поступки старших по званию не нравятся. Нужно ли…

— Спасибо, старшина. Постарайтесь все сгладить.

Как только Хартли ушел, Вэллери обратился к Тиндэлу.

— Ну, сэр, вы слышали? Еще один неприятный симптом.

— Симптом? — с раздражением повторил Тиндэл. — Тут целые сотни симптомов! Кто подходил к моему салону вчера вечером? Не узнали?

Во время ночной вахты Тиндэл услышал странный за дверью, ведущей в приемную его салона. Он решил посмотреть, в чем дело, но в спешке загремел креслом, а мгновение спустя услышал топот убегающего по коридору человека. Когда Тиндэл вышел в коридор, там никого не было. На палубе валялась небольшая пилка в том самом месте, где на цепочке висела кобура с кольтом. Цепочка оказалась перепиленной почти до конца.

Вэллери покачал головой и проговорил:

— Не имею ни малейшего представления. Дела плохи, очень плохи.

Тиндэл поежился от холода, потом хитро улыбнулся.

— Как у капитана Тича, а? Пистолеты и тесаки, черные маски, матросы, осаждающие мостик…

— Нет, нет, — поспешил возразить Вэллери. — Только не это, сэр. Возможно, это протест, и не больше. Но ведь коридор охраняется морским пехотинцем, который должен был увидеть бегущего. А он ведь отрицает…

— Да? Зараза распространилась так далеко? — спросил Тиндэл. — Это плохо, командир. А что говорит начальник корабельной полиции?

— Фостер? Он в ужасе и с досады чуть было не оторвал свои усики. Очень обеспокоен, как и Эванс, темнокожий сержант.

— Я и сам обеспокоен не меньше их, — с чувством проговорил Тиндэл, глядя куда-то вдаль. — Интересно, что об этом думает наш старый Сократ? Он хотя, может быть, и простой докторишка, но умнейший человек. А вот и он, легок на помине.

Через распахнувшуюся дверцу на мостик вошел Брукс. Он был явно чем-то расстроен.

— Снова неприятности, командир. Я не мог доложить об этом по телефону. Не знаю, как это расценить.

— Неприятности? — Вэллери закашлялся. — Извините. Какие еще неприятности? Все уже улажено, старина.

— Вы имеете в виду этого идиота Карслейка? О нем мне уже рассказали, моя агентура работает… Нет, я о другом. Послушайте, что я вам расскажу. Вчера вечером Николас задержался в лазарете. Просидел часа два-три. Свет уже не горел, и больные, видимо, забыли, что Николас еще там. Он слышал, как кочегар Райли и другие говорили о том, что устроят сидячую забастовку в котельном отделении, как только вернутся в строй. Чудеса, не правда ли? Николас сделал вид, что ничего не слышал.