Корабль Его Величества «Улисс»

Вскоре после обращения Вэллери к экипажу радиолокационная станция обнаружила приближающуюся цель. В том, что это самолет противника, сомнений не было. На посту наведения истребителей перед начальником авиационной службы соединения капитаном 3 ранга Уэстклиффом висела карта, на которой были проложены маршруты полетов всех самолетов берегового и переправочного командования. Там, где сейчас находился «Улисс», своих самолетов не должно быть. Тем не менее на поступившее с радиолокационного поста донесение никто не обратил внимания. Лишь Тиндэл приказал изменить курс на сорок пять градусов. Появление самолета было таким же обычным явлением, как и боевая тревога с наступлением сумерек. Старый друг «чарли» готовился нанести кораблям свой традиционный «визит вежливости».

«Чарли», как моряки называли четырехмоторные немецкие «кондоры» Фокке-Вульф, слыли настоящей тенью конвоев, шедших в Россию. Для английских моряков они давно стали такими же предвестниками несчастий, как и альбатросы во времена парусного флота. В начале войны, когда еще не было вспомогательных и эскортных авианосцев, самолеты «чарли» часто проводили целые сутки над конвоем, передавая по радио точные его координаты.

Часто английские корабли вели радиопереговоры с немецкими разведывательными самолетами, и по этому поводу ходило немало анекдотов. Самым обычным явлением стал обмен любезностями по поводу погоды. В других случаях с самолета совершенно откровенно спрашивали о местонахождении кораблей, а из переданных в ответ сведений следовало, что конвой и самолет находились где-то в просторах южной части Тихого океана. Около дюжины кораблей оспаривало право считаться инициаторами следующей шутки: командир конвоя послал немецкому летчику просьбу не кружиться над кораблями в одном направлении. Дескать, это вызывает головокружение у моряков. И немец якобы удовлетворил эту просьбу.

Позднее, однако, дружелюбию пришел конец. С появлением в составе охранения конвойных авианосцев самолеты «чарли» стали появляться над ними только после захода солнца. Обычно немецкий разведчик делал один круг над конвоем, стараясь держаться на большом удалении, и потом исчезал.

И на этот раз ничего не произошло. С кораблей увидели самолет только на короткий момент. Затем он исчез за снежной пеленой. Разведчик уже наверняка сообщил о составе и курсе движения эскортной группы, хотя Тиндэл и надеялся, что ему удалось ввести летчика в заблуждение относительно истинного курса соединения. Корабли на шестьдесят второй параллели, восточнее Фарерских островов, идущие курсом норд-норд-ост — такие данные вряд ли могли показаться немецкому командованию достоверными, особенно если учесть, что ему было известно о выходе конвоя из Галифакса. Все было ясно как дважды два. Попыток поднять в воздух истребители «Сифайр», которые могли бы перехватить удалявшийся немецкий самолет, не предпринималось. Истребителям было трудно отыскать в темноте свой авианосец даже по радиомаяку, а совершать посадку, пробивая снежный заряд, было бы равноценно самоубийству. Малейший просчет, малейшая ошибка грозила бы гибелью не только самолету, но и летчику. Что же касается самолетов «Сифайр», то эти узкотелые, похожие на торпеду машины с тяжелым авиационным двигателем «Ролс-Ройс» в носовой части фюзеляжа были настоящей ловушкой для летчиков. Самолет сразу уходил под воду, не задерживаясь на поверхности ни минуты.

«Улисс» лег на прежний курс. На корабле сыграли отбой боевой тревоги, и жизнь экипажа потекла обычным чередом: вахта за вахтой. Четыре часа — на вахте, четыре — подвахтенным. Не двенадцать и двенадцать, что можно было бы вынести, а четыре и четыре. Помимо обычной вахты людям приходилось по три часа в день проводить на постах по боевой тревоге, а через каждые сутки во время подвахтенных часов утром участвовать в работах по кораблю. Кроме того, и часы приема пищи приходились на подвахтенное время. Таким образом дня сна оставалось три-четыре часа в сутки, бывало и так, что люди не спали по сорок восемь часов подряд.

Ртутный столбик термометра и стрелка барометра неуклонно падали вниз. Волнение на море усиливалось. Волны становились все выше и круче. Пронизывающий ветер бросал тучи снега в лица людей, работающих на палубе. Стояли на мостике помощник командира капитан-лейтенант Кэррингтон, штурман Карпентер, сигнальщики, старший торпедный электрик-прожекторист и рассыльные, напряженно вглядывались в окружающую корабль мглу ночи и мечтали о том, чтобы стало хоть немного теплее.

Около полуночи на мостик поднялся старший помощник командира капитан 3 ранга Тэрнер и минер Маршалл. Даже в этот поздний час Тэрнер оставался верен себе — такой же собранный и жизнерадостный. Фуражка лихо сдвинута набок. Капюшон плаща откинут на плечи.

Поднявшись на мостик, Тэрнер постоял несколько секунд, давая глазам привыкнуть к темноте. Затем, разглядев Кэррингтона, подошел к нему и потрепал по плечу.