Корабль Его Величества «Улисс»

— Командир думал, что ответ придет немедленно. — Брукс пожал плечами. — Но пришлось ждать целых четыре часа! — Он улыбнулся. Но только губами. Глаза его оставались печальными. — Так вот, происходит что-то очень важное. Где-то сосредоточиваются крупные силы. Не иначе как готовится вторжение крупного масштаба… Но это — между нами, Джонни! Секрет!

— Да, да, конечно, сэр!

— Что именно происходит в действительности, я не знаю. Может быть, даже намереваются открыть долгожданный второй фронт. Так или иначе, но поддержка силами флота метрополии, кажется, считается в этом деле абсолютно необходимой для достижения успеха. Но флот метрополии связан по рукам и ногам «Тирпицем», поэтому отдан приказ: покончить с «Тирпицем», уничтожить его любой ценой. — На лице Брукса опять появилась ледяная улыбка. — Мы играем в этом деле очень важную роль, Джонни. — Мы — это самая большая, самая жирная приманка из всех когда-либо приносившихся в жертву во имя достижения самых больших, самых важных целей… Я только опасаюсь, что ловушка немного заржавела в петлях. Ответ пришел от первого морского лорда и Старра. Решение принято на уровне военного кабинета. Нам приказано продолжать идти на восток.

— Мы, стало быть, и есть та самая «любая цена», — сказал Николас решительно. — Иначе говоря, мы — не что иное, как пушечное мясо.

— Да, мы — пушечное мясо, — согласился Брукс.

В динамике на подволоке раздался щелчок. Брукс тяжело вздохнул:

— Ну вот, опять начинается.

Прозвучал сигнал повышения боевой готовности на период сумерек. Николас заспешил было к выходу, но Брукс преградил ему путь:

— Тебе еще рано, Джонни. Я же сказал, что командир приказал тебе явиться на мостик через десять минут после сигнала о повышении готовности.

— Что? На мостик? За каким еще чертом?

— Ты неуважительно разговариваешь со старшим по званию, Джонни, — важным тоном произнес Брукс. — А как сегодня матросы? — вдруг переменил он тему разговора. — Ты работал с ними все утро. Как они, в обычном настроении?

Николас несколько смутился, но тут же овладел собой:

— Пожалуй, в обычном. — Подумав, продолжал: — Странно, ведь всего пару дней назад они чувствовали себя намного лучше, а теперь… Теперь они такие же, как были в Скапа-Флоу. Ходячие тени. Только вот ходить-то разучились. — Николас удрученно покачал головой. — Пять, или нет, даже шесть человек пришлось уложить на носилки. За все задевают, спотыкаются и падают, как мешки с сеном. Спят на ходу. Ничего не видят. Слишком устали, чтобы смотреть под ноги.

— Знаю, знаю, Джонни, — согласился Брукс. — Видел все это сам.

— Никаких симптомов бунтарства, ничего угрожающего в их поведении я не вижу, — продолжал Николас. — Думаю, что для бунта у них не осталось ни сил, ни воли, ни желания. Но дело не в этом. Когда мы расчищали центральный артиллерийский пост, некоторые, убирая тела убитых, бормотали себе под нос: «Вот посчастливилось людям! Отдали концы без мучений», или что-нибудь в этом же роде. А помешательство старины Тиндэла?.. Он все время трясет головой. И уж никаких признаков былого юмора. Никаких! Даже сквернословить перестал… — Николас сокрушенно покачал головой. — Не знаю, как все это назвать, сэр. Апатия, безразличие, отчаяние… Называйте как хотите. Я бы лично сказал, что люди надломились.

Брукс долго и сосредоточенно смотрел на Николаса. Потом заговорил снова:

— Теперь пора Джонни… — А затем, подумав немного, добавил: — Знаешь, я думаю, ты прав. Во всяком случае… Впрочем, время вышло, иди-ка на мостик. Командир собирается сделать обход корабля.

— Что?! — воскликнул Николас. — Он собирается оставить мостик во время боевой тревоги?!

— Да, он намерен поступить именно так.

— Но… Ведь это же невозможно, сэр. Это… это беспрецедентно!

— Таков наш командир, Джонни. Как раз это я и пытался втолковать тебе вчера вечером.

— Но он же свалится с ног, он угробит себя! — с искренней тревогой воскликнул Николас.

— Я говорил ему об этом. Он постепенно умирает. Он уже должен был бы скончаться. Какими силами он держится до сих пор на ногах — одному богу известно. Но я уверен, что это не лекарства и не наркотики… Иногда, Джонни, приходится признать слабость медицины. Так или иначе, но я уговорил его взять с собой тебя. Иди, не заставляй его ждать.

Командир обходил и осматривал корабль в течение двух часов. Даже для лейтенанта Николаса эти два часа были часами невероятных пыток и мучений. Два часа непрерывной ходьбы и перелезаний через высокие комингсы и нагромождения исковерканной, скрученной стали; два часа тяжелых подъемов и спусков по сотням крутых или отвесных трапов и пролезаний в невообразимо узкие люки и горловины; два часа изнурительного пребывания то в душных помещениях с очень высокой температурой, то на бесчисленных внешних постах, где леденящий ветер пронизывает вас до самых костей. Это были два часа, которые Николас никогда не забудет, воспоминания о которых будут всегда вызывать у него чувство благодарности и преклонение перед мужеством и волей человека, которого он не знал… Да, не знал, несмотря на то, что так долго находился с ним рядом.