Корабль Его Величества «Улисс»

Он уже нажал было на массивную рукоятку двери, но в этот момент раздался взрыв еще одной серии бомб, теперь уже совсем близко, на расстоянии каких-нибудь двух-трех кабельтовых от «Улисса». Вэллери понял, что это взрыв глубинных бомб, потому что знал о преследовании «Сиррусом» подводной лодки противника. Другие же обитатели нижних, защищенных броней помещений «Улисса» всякий такой взрыв вблизи корабля воспринимали, как сильнейший удар огромного стального молота по стальному борту, при этом каждый раз казалось, что борт не выдержал и разошелся по швам.

За первыми взрывами глубинных бомб последовало еще два мощных взрыва, и «Улисс» еще содрогался от последнего из них, когда Вэллери открыл дверь и вошел в центральный пост. Петерсен переступил высокий комингс последним и закрыл за собой дверь, разноголосый вой моторов сразу же оборвался, и от этого тишина в центральном посту показалась еще более странной.

Центральный пост управления огнем — это мозг и сердце корабля. Здесь, как и в соседнем агрегатном отделении, переборки пестрели плотными рядами щитков с предохранителями и измерительными приборами. На палубе, занимая почти половину помещения, стояли две огромные, похожие на столы, электронные счетные машины. Они служили важнейшими связующими звеньями между командно-дальномерными постами и артиллерийскими башнями. Обычно во время боевой тревоги расписанные здесь люди решали сложнейшие задачи управления огнем, но теперь, после того как в утреннем бою командно-дальномерные посты были почти полностью выведены из строя, эти люди и обслуживаемая ими техника оказались совершенно бесполезными. В помещении стояла непривычная тишина. Сейчас людей здесь было намного меньше, чем положено: всего восемь рядовых и старшин и один офицер.

Обычно в центральном посту не курили: курение здесь не разрешалось. Об этом красноречиво говорили и висевшие на переборках таблички с надписью: «Не курить». Но сейчас находящиеся здесь люди были едва видны сквозь плотное облако табачного дыма, висевшее под низким подволоком и непрерывно пополнявшееся из струек, тянущихся от кончиков горящих сигарет. Напряженная тишина и неестественная неподвижность людей были настолько необычными, что дымящиеся сигареты подействовали на Николаса как-то даже успокаивающе: это был единственный признак того, что люди здесь живые.

Николас с профессиональным любопытством посмотрел на одного из сидевших у стола матросов. Это был худощавый, темноволосый юноша. Он сидел, опираясь локтем на стол и положив голову на руку так, что зажатая между пальцев дымящаяся сигарета находилась рядом с полуоткрытым ртом. Голубая струйка дыма, извиваясь, медленно поднималась вверх, скользя по окаменевшему лицу и широко открытым, но ничего не видящим и не выражающим глазам. Матрос сидел неподвижно, не чувствуя ни разъедающего глаза дыма, ни того, что сигарета почти вся уже истлела, а длинный стерженек серого пепла упал на стол.

«Долго ли просидел он вот так, не шевелясь и не двигая ни одним мускулом, и почему?» — подумал про себя Николас.

Ожидание, конечно. Да, несомненно, это было непрерывное, напряженное ожидание. Ожидание чего? Николас впервые подумал о том, что все это: и могильная тишина, и неподвижность, и устремленные в пространство, ничего не выражающие и ничего не видящие взгляды — результат напряженного ожидания момента, когда удар торпеды повергнет все в небытие. Впервые Николас понял, почему эти люди, не унывавшие в другом положении или в другом месте, никогда не шутили и не улыбались в центральном посту управления огнем. Если вы находитесь в западне, из которой нет выхода и где вас ожидает верная смерть, вам не до шуток. Центральный пост находился на двадцать футов ниже ватерлинии. Впереди него расположен снарядный погреб второй носовой башни; позади — первое котельное отделение; по обоим бортам — топливные цистерны; внизу — незащищенное днище, самое уязвимое место корабля для поражения акустическими минами или торпедами. Центральный пост был опоясан, окружен со всех сторон несущими смерть элементами, для взрыва которых нужна была всего только одна небольшая искорка… Даже если люди останутся живы — у них для этого один шанс из тысячи — и захотят воспользоваться верхними люками, это может не принести спасения: тяжелые крышки люков легко заклиниваются от взрыва или сотрясения. Кроме того, в случае получения кораблем повреждений и затопления нижних помещений крышки люков должны оставаться задраенными, и люди в центральном посту знали это.

— Добрый вечер! Как у вас дела? — Голос Вэллери, необычно тихий и спокойный, прозвучал здесь неестественно громко.

Все, как по команде, сразу же повернули бледные, напряженные лица в сторону двери: в широко открытых глазах отражалось удивление и даже испуг. Николас понял, что из-за раскатов взрывов глубинных бомб никто не слышал никаких других звуков, и их вторжение оказалось совершенно неожиданным.