Корабль Иштар

Кентон рванулся, целясь кулаком ему в челюсть, но черный жрец выставил вперед руки и, поймав нападавшего посреди прыжка, поднял его над головой, чтобы со всего размаху бросить вниз, на палубу.

Кентон закрыл глаза — значит, это конец.

Вдруг он услышал тревожный голос перса:

— Эй, эй, Кланет! Не убивай его! Именем Ишека, властителя преисподней, не убивай его, Кланет! Сохрани ему жизнь, чтобы он и дальше дрался!

Потом заговорил барабанщик:

— Нет, нет, Кланет! — Кентон почувствовал, что его крепко держат ногти Гиги. — Нет, Кланет! Он дрался честно и хорошо. У нас таких немного. Может быть, он передумает, если мы его поучим. Помни, Кланет, — он может перейти границу.

Огромное тело жреца дрогнуло, и Кентон почувствовал, что его опускают вниз.

— Поучим? Ха-ха! — раздался рявкающий голос надсмотрщика. — Отдай его мне, господин, вместо того гребца, который умер. И я приучу его к порядку!

Черный жрец отпустил Кентона. Постояв над ним некоторое время, он кивнул, повернулся и пошел в каюту. После всего случившегося силы оставили Кентона, он лежал, сжавшись и обхватив колени руками.

— Закель, сними с мертвого раба цепи и брось его за борт, — услышал Кентон голос Гиги. — Я покараулю его, пока ты вернешься.

Кентон услышал шаги удаляющегося надсмотрщика. Барабанщик склонился над ним.

— Хорошо дерешься, волчонок, — тихо сказал он. — Хорошо дерешься! Сейчас тебя закуют, но ты покорись. Жди — и твой час пробьет. Слушай, что я говорю, волчонок, и я сделаю все, что в моих силах.

Он ушел. Недоумевая, Кентон поднял голову. Он увидел, как барабанщик наклонился, поднял тело жреца, которому Кентон сломал шею, и одним движением сильных рук бросил его за борт. Так же он поступил и со следующим телом — это был труп с размозженным черепом. Потом он в нерешительности остановился над безглазым, который с воем ползал по палубе, пытался подняться, но опять падал. Весело усмехнувшись, Гиги взял его за ноги и швырнул за борт.

— Вот уже тремя меньше, — пробормотал он.

Дрожь прошла по телу Кентона, зубы его стучали, подступающие рыдания сдавили горло. Барабанщик с удивленной усмешкой посмотрел на него.

— Ты хорошо дрался, волчонок, — сказал он. — Так почему же ты дрожишь, словно побитая собака, у которой отобрали недоеденную кость?

Он положил руки на кровоточащие плечи Кентона. Кентон постепенно успокоился. Казалось, будто через руки Гиги в него вливается потоком некая сила, и он жадно ее впитывает. Будто открыли шлюзы в некоем древнем озере спокойствия, и равнодушие ко всему заполнило Кентона, равнодушие к жизни и к смерти.

— Вот так! — сказал Гиги, вставая. — Закель уже пришел за тобой.

Надсмотрщик стоял рядом. Дотронувшись до плеча Кентона, он указал на ступеньки, ведущие вниз, туда, где сидели гребцы. Нащупывая руками дорогу в полутьме, Кентон стал спускаться, Закель шел за ним. Они остановились у одного из огромных весел, над которым Кентон увидел мощные плечи, все в узлах мускулов, склоненную голову со светло-золотистыми и длинными, как у женщины, волосами. Золотоволосый гребец спал. Поясницу его охватывало большое бронзовое кольцо, крепкой цепью соединенное с крюком, глубоко вделанным в спинку скамьи.

На руках у гребца были кандалы. Две прочные цепи тянулись от них к металлическому кольцу на весле.

Слева от спящего лежало еще одно бронзовое кольцо, на весле висела пара наручников.

Закель толкнул Кентона к скамье, надел ему на пояс кольцо, запер замок.

Когда надсмотрщик надевал на него наручники, Кентон не сопротивлялся.

Внезапно почувствовав на себе чей-то теплый взгляд, Кентон обернулся и увидел Шаран. В ее глазах была жалость и легкая тень чего-то другого, отчего сердце Кентона бешено забилось.

— Я приучу тебя к порядку, не бойся! — сказал Закель.

Кентон обернулся еще раз.

Шаран исчезла.

Он преклонил голову на весло рядом со спящим гребцом.

На весло... он прикован!..

Раб!

8. История Сигурда

Кентона разбудил резкий звук свистка. Что-то похожее на раскаленный железный прут хлестнуло его по плечу. Он вздрогнул, поднял голову, тупо уставился на закованные в кандалы руки. Удар повторился, на этот раз сильнее.

— Вставай, раб! — услышал он рявкающий голос; Кентону был знаком этот голос, но его как будто опоили одуряющим зельем — он не мог вспомнить, кому этот голос принадлежит. — Вставай! Берись за весло!

Совсем рядом раздался другой голос, хриплый шепот; в нем было дружеское участие;

— Поднимайся, или его кнут оставит на твоей спине кровавые письмена.

Кентон с трудом поднялся, руки сами собой скользнули в два гладких углубления на ручке весла. Стоя на скамье, Кентон видел вокруг себя бирюзовую гладь океана, над которой, казалось, опрокинули чашу с серебристым туманом. Впереди было четверо гребцов, двое стояли, двое сидели, держась за огромные весла, которые, так же как и его весло, были укреплены на борту корабля. За вши поднималась черная палуба.