«Корабль любви», Тайбэй

— Наверное, это наследственное. — Мне вспоминается Рик с его бесконечными состязаниями, чемпионатами и даже поездкой в Гонконг. — Ты обожаешь этим заниматься — не меньше, чем примерять наряды. Или торговаться.

Я улыбаюсь, но Софи не смеется.

— Мама или тетушка Клэр сказали бы… — Ее губы кривятся. — Что девушке неприлично командовать.

Будем ли мы когда-нибудь свободны? Я крепко обнимаю подругу:

— Приличия слишком переоценивают.

* * *

Поездка по югу острова проходит на головокружительных скоростях.

Мы с Риком занимаем задние сиденья одного из одиннадцати роскошных автобусов, которые возят молодежь «Цзяньтаня» по всему острову. Наш караван движется по шоссе на высоких бетонных сваях, так что мы парим над кронами деревьев. Над соседними городами, с их современными зданиями, увенчанными традиционными ярусными кровлями, поднимаются столбы дыма. Городской пейзаж сменяется сельскими угодьями и мерцающими дюнами теплиц. Бетонные дамбы перекрывают серебристо-голубые русла рек. Горы похожи на гигантские зеленые шарики мороженого.

В ущелье Тароко мы высаживаемся из автобуса среди заоблачных скал, покрытых изумрудными мхами и прорезанных рекой, которая бурлит аквамариновыми, бирюзовыми, сапфировыми водоворотами. Мы с Риком семимильными шагами мчимся вперед. Мне с трудом верится, что эта волшебная голубая вода, мои ноги, танцующие по камням, Рик, прыгающий рядом, — реальны.

— «Все о Эвер Ван», блиц-раунд, — говорит Рик. — Только ответы. Играем?

Его будто прорвало. Мы не смолкаем ни на секунду.

— Ты тоже должен отвечать.

— Само собой. Любимая книга?

— «Гарри Поттер».

— «Китаец родом из Америки»[98].

— Ой, обожаю!

— Любимая еда?

— Манго.

— Говяжья отбивная с подливкой.

— Серьезно? Это же очень вредно.

— Без комментариев!

— Ладно, прости.

— Зефирный тест проходила?

— Чего?

— Ну, знаешь, вопрос на засыпку, который задают лет в пять. Можешь съесть одну штуку сейчас или подождать и получить две.

— Э-э… ну… я предпочла одну, но сейчас. А ты?

— Маму отозвали на десять минут. Все это время я ждал.

— Выпендрежник.

— Ну так! Чего боишься сильнее всего?

— Получить травму, которая больше не позволит танцевать, — мрачно отвечаю я. — Давай не будем об этом.

* * *

На вечерних рынках мы дегустируем уличную еду: жареные шарики мочи, «ледяную стружку», свиные уши на шпажках. Рик заставляет меня попробовать жаренный во фритюре вонючий тофу[99]. Я плачу тем же, подсовывая ему утиные язычки. Мы едим кузнечиков с бамбуковых листьев. Рик покупает миниатюрные напольные часы для своей мамы, которая коллекционирует кукольные домики, я выбираю для Перл игрушечного утконоса — и на каждом шагу он находит предлог прикоснуться ко мне, сует мне в руку деньги, проводит ладонью по моей спине или изгибу талии.

— Мы друзья-попутчики, не забыл? — Я отмахиваюсь от него, притворно сердясь. — Просто приятели!

— Извини, опять запамятовал.

Мой спутник прячет руки за спину и ухмыляется, как Коржик из «Улицы Сезам». На нем то самое канареечно-желтое поло, в котором я вернулась домой из клуба «Поцелуй», и хотя вид у Рика по-прежнему желтушный, мне ужасно хочется, чтобы он опять распустил руки.

* * *

По пути к южной оконечности Тайваня, имеющей форму ласточкина хвоста, наши автобусы пересекают Тропик Рака. Пальцы Рика задерживаются на моей руке, когда мы грязными тропинками пробираемся по широким зеленым полям к воде, раскрашенной во все цвета радуги, стоим над местом слияния трех морей, которое выглядит как обычное море, не признающее человеческих границ, разделивших его на части. Я ощущаю соленый привкус ветра, и мы смеемся, когда разросшаяся «Банда четырех» (теперь состоящая из пяти человек: Сэма, Дэвида, Бенджи с его детским личиком, Питера и Марка), молитвенно сложив руки, выстраивается в шеренгу перед скалой в форме головы Никсона.

— Кто вы теперь? — интересуюсь я на правах друга-фотографа. — За какой стереотип взялись на сей раз?

— Пять великих азиатских мудрецов, — отвечает Марк, не открывая глаз.

— Мы, азиаты, очень мудры, w нараспев произносит Сэм.

Я чувствую прилив нежности. Этим летом я перестала быть единственным представителем своей национальности в округе.

Я достаю телефон:

— Улыбайтесь, я делаю кадр для своей коллекции борцов со стереотипами!

Пять великих мудрецов низко кланяются:

— Хорошо сказано, дочь наша.

* * *

Времени на репетиции остается мало. После гробниц, пещер и храмов, которые необходимо осмотреть, в каждый следующий пятизвездочный отель наши автобусы прибывают все позднее, после чего мы ищем, где бы поупражняться тайком от Драконши.

Танцевальный зал на цокольном этаже нашего жилья в национальном парке Кэньдин отражается в зеркале во всю стену. Дебра подключает к своему телефону колонки, и мы, все шестнадцать человек, прогоняем номер целиком. Спенсер и Бенджи, завербованные Софи, вкатывают деревянные барабаны размером в человеческий рост.

— Вот это да, где вы их раздобыли? — спрашиваю я, барабаня кончиками пальцев по кожаной мембране и заставляя ее петь.

Спенсер усмехается:

— На вечернем рынке можно купить что угодно.