Корабль мечты

– Шлюха! На, вот, забирай! – крикнула какая-то женщина и швырнула в сторону Джудитты платье.

Джудитта узнала ее, то была одна из покупательниц, а платье, которое женщина бросила, было одним из нарядов, созданных Джудиттой. Одним из проклятых зачарованных платьев.

Солдаты Ланцафама нарочито демонстрировали свою готовность вмешаться: им приказали защищать Джудитту во что бы то ни стало. С девушкой ничего не должно было случиться. Ее нужно было защищать как святыню, говорил им Ланцафам. Обнажив оружие, они вели обвиняемую сквозь толпу.

Дойдя до трибуны, Джудитта вынуждена была забраться в деревянную клетку. Тросы лебедки со скрипом натянулись, клетка поднялась в воздух. Джудитта испуганно схватилась за прутья клетки.

– Не бойся, – сказал ей Ланцафам.

Клетка поднялась над землей, тросы заскрипели еще громче. И чем выше поднималась клетка, тем тише становилась толпа, словно наблюдавшая за волшебством. Наконец деревянная конструкция остановилась, покачиваясь. Толпа завопила от восторга.

– Какая низость! – возмутился Исаак.

– Да, это они неплохо подстроили, – мрачно произнес Меркурио. – Джудитта, Джудитта, я здесь! – во все горло заорал он.

Стоявшие рядом люди посмотрели на него неодобрительно.

– Тебе лучше не высовываться! – шепнул ему Исаак. – Что мы будем делать, если тебя арестуют? Или если толпа разорвет тебя на части? Не будь дураком.

– Идите к черту, доктор! Как вы можете сохранять спокойствие?

– Тебе кажется, что я спокоен?!

– Простите, доктор, – вздохнул Меркурио.

– Нет, это ты меня прости, мальчик, – ответил Исаак.

Оба посмотрели на клетку, качавшуюся над их головами. Джудитта хваталась за прутья, глядя на толпу.

И вдруг воцарилась тишина.

Патриарх поднялся со своего трона.

– От имени и по поручению его святейшества Папы Льва Х, благородного отпрыска семейства Медичи, с позволения нашего великого дожа Леонардо Лоредано, – торжественно провозгласил патриарх, – с ведома верховных властей Светлейшей Республики Венеция и с одобрения защитника нашего Святого Марка, я, Антонио Контарини, слуга Церкви и Республики, объявляю слушания по делу еврейки Джудитты ди Негропонте, обвиняемой в ведовстве, открытыми! – Он сошел на нижний уровень трибуны. – Инквизитор Амадео да Кортона из доминиканского ордена выступит на стороне обвинения.

Святой встал и поклонился патриарху, а затем поднял руки со стигматами, демонстрируя их народу. Толпа разразилась бурными аплодисментами. Патриарх раздраженно поморщился и уже собирался осадить Амадео, но сдержался.

На мгновение воцарилась тишина, и в ней особенно отчетливо прозвучал крик Меркурио:

– Джудитта!

Девушка повернулась на голос и узнала своего возлюбленного. Ноги у нее подкосились, и Джудитта осела на дно клетки. По щекам потекли слезы. Но затем она с трудом поднялась, вновь нашла в толпе Меркурио и больше не спускала с него глаз.

– Народ Венеции… – начал Святой. – Вот она…

Он молча указал на Джудитту, болтавшуюся в клетке перед трибуной, точно плененный дикий зверь.

– Неверная! Жидовка! Ведьма! – провозгласил доминиканец.

Толпа заволновалась.

– Ведьма! Проклятая! – донеслось с площади.

Толпа начала швырять камни в клетку. Ланцафам и его солдаты угрожающе замахнулись мечами.

– Скажи им, чтоб перестали, монах! – крикнул Святому капитан.

– Это народ Господен! – возразил брат Амадео.

– Монах! – прикрикнул на него патриарх.

Святой повернулся к нему.

– Я тебя предупреждал, – прошипел Контарини. – Не превращай суд в цирк!

Амадео втянул плечи, а затем вновь повернулся к толпе.

– Успокойтесь! – крикнул он. – Господь возложил наказание этой преступницы на меня, а не на вас.

Толпа угомонилась.

– Но не тревожьтесь! – продолжил доминиканец. – Ибо наказание сие будет жестоким, но справедливым!

– Чтоб тебя молния на месте сожгла! – прорычал Меркурио.

Он опустил ладонь на грудь и посмотрел на Джудитту.

Девушка плакала навзрыд, и слезы размывали краску на ее щеках и губах, оставляя багровые разводы, так что казалось, будто она плачет кровавыми слезами.

– Суд будет открытым, – провозгласил брат Амадео. – Он начнется завтра в зале монастыря Святых Космы и Дамиана в районе Сан-Бартоломео. – Его лицо покрылось потом, волосы липли к голове.

Толпа ликовала.

Меркурио оглянулся. Джустиниани сдержал слово, Ланцафама и его солдат назначили в охрану Джудитте. Но патриарх представил только обвинителя и ничего не сказал о защитнике.

Святой уселся на место, и поднялся один из трех церковников. Он тоже сильно потел.

– От имени его святейшества Льва Х и нашего возлюбленного патриарха Антонио Контарини, согласно законам матери нашей Церкви, спрашиваю вас: есть ли тут тот, кому есть что сказать? Тогда пусть выскажется сейчас!

Над площадью повисла гнетущая тишина. Все знали, что никто ничего не скажет.

И вдруг раздался голос:

– Прошу слова.

Верховное духовенство на трибуне, солдаты, зеваки – все повернулись.

Вперед вышел Джакопо Джустиниани. Невзирая на жару, он был одет в роскошный наряд и увешан фамильными драгоценностями. Его сопровождало четверо охранников и оба белокурых пажа. Пробравшись сквозь толпу, он остановился у подножия трибуны.