Корабль мечты

– Это цель? – повторил Меркурио.

– Да, это прекрасная цель, мальчик мой…

Юноша обнял ее еще крепче.

– Ты поплывешь вместе со мной и Джудиттой? – спросил он.

И тогда она разрыдалась.

Часть 2

Венеция – Местре – Римини

Глава 36

– Закрывай!

Петли хрустнули, и створы высоких ворот с приглушенным стуком закрылись. Было слышно, как пронзительно скрипнули засовы, металл о металл.

– Закрыто! – крикнул кто-то.

– Закрыто! – ответил ему другой голос.

И стало тихо.

Вся еврейская община собралась на площади в Гетто Нуово. Никто не остался дома. Не было никакой договоренности, никто не звал людей на эту площадь, они просто собрались здесь. И у всех на лицах застыло одно и то же выражение – замешательство.

Впервые в жизни их заперли здесь. То была первая ночь в Гетто Нуово.

Когда ворота закрылись, над площадью воцарилась исполненная смятения тишина. Никто не знал, что его ждет. Все точно оцепенели. Люди смотрели на запертые снаружи ворота.

– Точно куры в курятнике, – хрипло выдохнула какая-то старушка. – Ужасно.

В тишине ее голос услышали все.

– Тебе другого сравнения на ум не приходит? – спросил стоявший рядом с ней мужчина.

И этот вопрос тоже все услышали.

– Точно клопы в жестянке. Точно тараканы в ночном горшке. Мне продолжать?

– Нет, – ответил ей кто-то другой.

И вновь стало тихо.

Как вдруг здешний дурачок, тщедушный юродивый, который всегда ходил с открытым ртом, так что слюна стекала у него по подбородку, затянул старую песню – ее обычно пели детям перед сном:

– Ветры злые предвещают нам беду,
Но когда дорогой темною пойду,
То пусть свет в моей душе разгонит тьму
И разрушит окаянную тюрьму.

Маленькая девочка лет пяти сонно протерла глаза, протянула обе ручки и взялась за руку юродивого:

– То пусть свет в моей душе разгонит тьму
И разрушит окаянную тюрьму.

Отец слабоумного растроганно взял сына за руку с другой стороны, а его жена взяла за руку мужа, опустив голову ему на плечо.

– Пой, мой мальчик, – прошептала она.

– Этим светом озаренный изнутри
Я увижу отблеск завтрашней зари.
Мы едины, и в единстве мы сильней,
Позабудем о тоске минувших дней.

И дети на площади в Гетто Нуово повторили:

– Этим светом озаренный изнутри.

Я увижу отблеск завтрашней зари.

А родители нежно трепали их по волосам и поднимали на руки, пока юродивый пел песню:

– Мы едины, и в единстве мы сильней,
Позабудем о тоске минувших дней.

Когда вновь воцарилась тишина, эта новая непривычная тишина, все члены общины, не сводя глаз с ворот, взялись за руки, не разбирая, кто стоит рядом с ними. Они образовали цепочку без начала и конца.

И тогда слово взял раввин.

– Завтра на рассвете, когда отворятся эти створы, мы вновь станем разрозненными людьми. Но этой ночью мы – один человек.

– Аминь сэла, – ответили все на эту молитву, прочитанную впервые.

Снова стало тихо.

И тут все услышали, как кто-то крикнул с другой стороны стены:

– Я заберу тебя отсюда, Джудитта! Клянусь, я заберу тебя отсюда!

Все женщины, девушки и даже маленькие девочки, которых звали Джудитта, задумались о том, кто же кричит там, а наиболее самонадеянные из них даже решили, что эти слова адресованы им. И только Джудитта ди Негропонте узнала голос Меркурио. Ее охватило необычайно сильное чувство, словно этот голос что-то пробудил в ней. Невзирая на свою клятву больше никогда не думать о Меркурио, девушка ничего не могла с собой поделать.

Исаак повернулся к ней.

Джудитта покраснела.

– Пойдем домой, – поспешно произнесла она. – Мне холодно.

В мгновение ока стражники с лодки, курсировавшей по каналам вокруг закрытого еврейского квартала, обнаружили за мостиком возле недавно возведенного из камней заграждения человека, забравшегося на стену.

– А ну слезай! – крикнул один из стражников.

Второй начал взводить арбалет.

Меркурио поднял руки, показывая, что сдается, и принялся спускаться по стене.

Один из стражников схватил его за шкирку и толкнул на грязное дно лодки.

– О чем ты вообще думал, придурок? – напустился на него стражник.

Второй уселся на весла, и вскоре лодка подплыла к набережной Ормезини.

Небольшая группка зевак вышла на светлую мостовую, выложенную привезенным из Истрии известняком, и остановилась на берегу Рио-ди-Сан-Джироламо напротив Гетто Нуово. Все они глазели на закрытые ворота. Даже те, кому было плевать на евреев, ужаснулись, словно поверить не могли в то, что зашли так далеко.

– О господи, – сказала женщина, державшая за руку маленькую дочку. – Мы заперли их, точно скот.