Корабль остается на орбите

Робот продолжал бубнить, но Костров больше не слушал. Значит, двигатель должен быть остановлен не позже, чем через час. Неисправность в киберпилоте может привести и к ядерному взрыву, с этим шутить нельзя. А полет по инерции означает недели ожидания. За это время от мощного космического лайнера останется один металлический остов. Что ж, выход может быть только один. Надо открыть люк и впустить в рубку Пространство. Все кончится быстро, он даже не успеет почувствовать боли. Но зато микробы опять станут спорами, прекратится их страшная деятельность. И ребята, и Наташа будут в безопасности. Они дождутся помощи. А для него останется лишь Аллея Вечной Славы…

Он тряхнул головой, отбрасывая наваждение. Еще не хватало – лезет всякая нудь! Но положение и в самом деле критическое. Надевать скафандр бессмысленно – микробы, которые по-прежнему есть в его теле, разрушат защиту быстро. Так стоит ли продлевать агонию?

А может быть… Боясь поверить вдруг возникшей надежде, он приказал «Ладе» повторить ее расчеты. И вот та фраза, которую он сначала прослушал:

– Разрушение герметической перегородки между рубкой и нижними отсеками может произойти через семь часов пятнадцать минут. Вероятная…

– Дальше! Система ручного управления!

– Система ручного управления выйдет из строя через восемь часов тридцать минут.

– Хватит, – сказал Костров. Нет, не утешили его такие предсказания. При нынешнем режиме работы двигателя до Земли лететь больше десяти часов. А увеличивать скорость полета сейчас нельзя. Плазменный двигатель – штука капризная, пока он окончательно войдет в новый режим, потребуется часа полтора. А «Лада» к тому времени уже откажет. Ручное управление ее не заменит, оно лишь помогает удерживать существующие параметры. Так что же, неужели тупик?

Костров прижал ладонь к горячему лбу, тяжело задумался.

Космос. 8 часов 40 минут. Наташа

Давно, в детстве, читала она страшный рассказ Эдгара По. Человек осужден инквизицией. Он лежит, крепко привязанный к скамье, а над ним грозно раскачивается огромный маятник с острым лезвием на конце. С каждым взмахом сверкающая сталь приближается к живому телу. И это медленное движение, это ожидание смерти причиняет человеку невыразимые мучения.

Сейчас она испытывала нечто похожее. Беда, слепая и огромная, раскачивалась над головой – вот-вот обрушится, сомнет, растопчет. Пусть стремительная опасность грозила в первую очередь не ей, а мужу. Это было еще тяжелее. Со своей болью справиться можно, а как быть с чужой? Чем могла она помочь самому близкому своему человеку? Отделенный от нее непроницаемой многослойной перегородкой, он один на один боролся с неведомым грозным противником. И она не знала, чем кончится эта схватка.

Сергей молчал. Они не могли больше переговариваться – аппарат видеофона в рубке разрушен, связь оборвалась. Но Костров успел передать, что справиться с микробами не сумел, что надо быть готовыми ко всему. Он велел всем надеть скафандры, подготовиться к состоянию невесомости, надежно укрыть материалы экспедиции. Каждый сразу понял, что скрывалось за таким распоряжением…

Но тяжесть не исчезала. «Циолковский» мчался по прежней орбите, с прежней скоростью. Как будто ничего и не произошло, будто до встречи с Землей оставались короткие часы.

– Не понимаю, почему медлит наш командир, – сказал Кларк. – Лететь так – безумие.

Они сидели вдвоем. Чумак и Панин ушли в складской отсек «укладывать пожитки», как выразился Виктор. Кларк хотел пойти с ними, но Чумак выразительно кивнул на поникшую Наташу. И англичанин остался, хотя в эти минуты он меньше всего думал о своих рыцарских обязанностях.

– Это может кончиться очень печально, – продолжал он, не дождавшись ответа. – Для всех нас. Я чувствую себя словно на пороховой бочке с горящим фитилем.

– Что же вы предлагаете? – спросила Наташа. Голос ее прозвучал сухо, отчужденно.

– Я ничего не предлагаю. Я лишь высказываю личную точку зрения.

– Так что бы вы сделали на месте командира?

– На его месте я не стал бы так безрассудно рисковать судьбой экспедиции. Извините меня за прямоту, но в данной ситуации есть только один вариант.

– Вы хотите сказать…

– Двигатель давно нужно было остановить. Мы все ясно слышали – аппаратура в рубке разрушается. Значит, может начаться неуправляемая реакция. Кроме того, имеется возможность справиться и с этой чумой. Надо только открыть наружные люки. И микробы вымерзнут.

– А Сережа?

– У него есть скафандр. Впрочем, даже если скафандр уже разъеден, все равно надо было решиться.

– Но это же ужасно!

– Мы, космонавты, – люди суровой профессии. Риск всегда рядом с нами. И, когда нужно – когда нет иного выхода, приходится жертвовать собой. Вы же знаете, конечно, о своих соотечественниках, которые во время Великой войны собственными телами закрывали амбразуры дотов. Прекрасная смерть!

Кларк видел: каждое его слово действует на Наташу как удар. Но сейчас ему было не до приличий – так хотелось высказать все, что успело накипеть на душе.

– Вы обвиняете мужа в трусости? – медленно спросила Наташа.