Корабль отплывает в полночь

Это было не так уж трудно. Танцующие девушки в переливчато-огненных юбках казались ему то лесными феями, то кружащимися в воздушном вихре огромными цветами – яркие юбки-лепестки и тонкие тела-тычинки, – то просто прекрасными женщинами, по пояс объятыми пламенем. Плавный, ритмичный танец заманивал разум на призрачную дорогу грез и желаний. Карл заметил среди девушек Геи. Но сильнее всего его поразили уверенность и легкость их движений, почти сравнимые с физическим совершенством и невероятным мастерством акробатов и танцоров с мечами. Карл Фридрих пытался убедить себя, что это просто «атмосфера Южных морей» – такая неуместная для Угольного Мешка – и готовность преодолеть слабость воображения, подточенного, так же как у Грега, скукой и холостяцкой жизнью в глубоком космосе. Однако в глубине души он знал, что дело не в этом. Здесь и в самом деле крылся какой-то секрет совершенства: остальная Галактика, с ее вечно суетливо-беспокойными космопортами, планетами, где люди изо всех сил старались не отстать от машин – от старого доброго ВСС-натиска, – давно утратила его либо никогда им не владела.

Танец закончился, колыхание юбок и звон цимбал затихли. В конце серповидного стола, по левую руку от Карла – за Свейном, Гальвесом, Эндрюсом и Убии, – Грег и Карло Бальдини встали и громко захлопали в ладоши. Девушки подбежали к ним и столпились возле края стола. Они смеялись, учащенно дышали, пили вино из протягиваемых им рогов и не слишком-то увертывались от объятий и поцелуев, которыми Грег и Бальдини, видимо, решили заменить аплодисменты.

«А это уже никуда не годится», – сказал сам себе Карл. Он мог, не пошевелив и пальцем, наблюдать за тем, как напивается Свейн, мог слушать, как ведьма забалтывает Старика до полусмерти, но не мог допустить, чтобы эти двое так распоясались. Он понимал, что варварское гостеприимство, кажущееся совершенно свободным и бескрайним, обычно имеет четкие края – острые как нож и вынуждающие хвататься за ножи. Он встал и едва не поскользнулся на подозрительно грязном участке земли, разделявшем два кресла, его и Свейна, и собрался уже протиснуться между ними, но вдруг невесомая, неестественно-безжизненная рука Фирамтота снова опустилась на его руку.

– Сядь, – сказал старый дикарь, мягко, но с такой властностью, которой Карл не отважился бросить вызов. – Сейчас мы будем смотреть дымовые картины.

Юноши набросали что-то в костры за танцевальной площадкой. Пламя притихло, густые клубы дыма поползли вверх и быстро собрались в подобие стены, заслонившей хижины. Соседние жаровни отбрасывали мерцающий свет на этот направленный вверх серый водопад.

Фирамтот медленно поднялся – все его движения были в этот вечер медленными и осторожными, даже в большей степени, чем тогда, на расчищенном участке, – и обратился к людям с «Крота», сидевшим, за исключением Фулсома, слева от него.

– Сейчас мы будем смотреть дымовые картины. Это одно из наших простых развлечений… может быть, слишком простых для таких могущественных людей, как вы, которые укрощают великое пламя, строят за одну ночь огромную башню и отваживаются жить по соседству с демонами. Но возможно, вы согласитесь посмотреть на это и даже получите удовольствие. Силанти покажет вам дымовые картины.

Он протянул руку в сторону вялого с виду, худого мужчины в головном уборе из перьев, казавшегося молодым, несмотря на седые волосы: тот как раз вышел на площадку для танцев. Когда Силанти приветственно поднял руки, Карл вгляделся в высокий призрачный силуэт на фоне завесы из дыма, заметил, как тот обрел крылья, и решил, что эти «дымовые картины» и вправду всего лишь детское развлечение. Затем Силанти шагнул в круг из жаровен, остановился перед креслом Фирамтота и обвел взглядом гостей с «Крота», сидевших за столом в форме полумесяца. Карл подумал, что у этого человека самые сонные и невыразительные глаза, какие он только видел.

– Наши дымовые картины и в самом деле очень просты. – Голос Силанти был под стать его глазам. – Но увидеть их порой бывает нелегко. Это более тонкое и хрупкое удовольствие, чем танцы, наблюдайте за ними с осторожностью. Откиньтесь на спинки кресел. Потягивайте вино или ешьте фрукты, аккуратно раздавливая сочную мякоть между нёбом и языком. И смотрите дымовые картины.

Карл выполнил часть рекомендаций, включая и последнюю. Он гадал, появятся ли за дымом новые призрачные танцоры, или сам дым будет изменять цвет, в зависимости от того, что бросят в огонь. Но мысли его разбрелись, и вскоре Карл уже думал об альфе Центавра-Дуо – планете, на которой родился. Внезапно ему стало ужасно одиноко, и от осознания угнетающе огромных размеров Галактики он ощутил острый приступ тоски по дому.