Корабль отплывает в полночь

Он показал на край поляны, на которую из джунглей выходила вереница туземцев в ярких перьях. Первыми появились копейщики, за ними – четверо мужчин, несших нечто вроде крытых носилок.

– Итак, мистер Свейн? – произнес Фулсом.

– Сегодня днем, – размеренно ответил первый помощник, – вы потеряли сознание, сэр. Точнее говоря, на какое-то время впали в кому. Приняв на себя командование, я послал Такимори и Рыкова на особо важный объект, чтобы обеспечить нашу безопасность. Они и сейчас там.

– И что же это за объект, мистер Свейн?

– «Гримуар».

Карл Фридрих уставился на Свейна:

– Вы нарушили соглашение, которое я с ними заключил?

– Я так не думаю, мистер Фридрих, – усмехнулся Свейн. – Вы обещали оставаться на нашей территории. А «Гримуар» – космический корабль, собственность Конфедерации… и, стало быть, наша территория.

– Они уже здесь! – крикнул Грег с края выходной площадки. – На носилках никого нет. Думаю, это ваш транспорт, мистер Фулсом.

– Я больше не уверен, что это разумно, сэр, – торопливо заговорил Карл. – Туземцы могут узнать о том, что Свейн захватил «Гримуар», и неверно истолковать это.

Фулсом поднял отекшие веки и посмотрел на Карла.

– Мы будем соблюдать соглашение, мистер Фридрих, – сказал он и неуверенно шагнул к трапу.

Карл и Грег поддерживали его. За ними спустились остальные. Первый помощник Свейн стоял на месте, пока не остался один, затем пожал плечами, поправил бластер на поясе и двинулся следом.

– Прекрасная и мирная картина, не правда ли, человек из Серебряной башни?

– Мирная и красивая, как фотография ударной волны, снятая теневым методом![13]

Карл Фридрих приветливо кивнул в ответ на слова Фирамтота и не отреагировал на громкую реплику Свейна. Будто мало было волнений из-за Грега и той девушки, из-за Фулсома и истории с «Гримуаром», так теперь еще Свейн выбрал крайне неподходящий момент, чтобы утратить контроль над собой и напиться. Первый помощник сидел с глупым выражением лица и покачивался.

Карл старался сохранять свой разум холодным и готовым к любому кризису. Старик Фирамтот был прав – картина выглядела идиллической… для поверхностного наблюдателя. Люди с «Крота» вместе с хозяевами сидели вдоль выпуклой стороны серповидного стола, на котором стояли остатки угощения – экзотические фрукты и орехи в украшенных бисером раскрытых раковинах и винные бокалы причудливой формы, вырезанные из темного дерева, а также из полупрозрачных раковин и рогов. Пламя в закрытых жаровнях по другую сторону стола, подрагивая, бросало отблески на площадку для танцевальных и атлетических выступлений. За ней мерцал еще один ряд огней. А вокруг – позади огней и по обеим сторонам от праздничного стола – стояли сказочного вида соломенные хижины с высокими крутыми крышами. Опоры и карнизы украшала грубая, но затейливая резьба, напоминавшая творения земных маори. Над деревней нависал темный свод джунглей из перистых полупрозрачных листьев. А еще выше раскинулся величественный небесный свод со сверкающими прожилками метеорных следов.

Фирамтот, в ниспадавшей на плечи накидке из золотистых и зеленых перьев, сидел в середине стола. Карл, помещенный слева от него, посмотрел на носилки с приоткрытым пологом, в которых по-прежнему оставался капитан Фулсом. Фирамтот перехватил этот взгляд, и его костлявый палец легонько постучал по руке Карла.

– Не тревожься, – мягко, но уверенно сказал он. – Вашему вождю ничто не угрожает.

Улыбка ничуть не сглаживала темных в отблесках огня провалов его щек. Он осторожно откашлялся.

Карлу оставалось только послушно кивнуть, сожалея, что у него нет подобной уверенности… и у Гальвеса, как он прекрасно знал, тоже. Когда они прибыли в деревню, Фирамтот настоял, чтобы Фулсома поручили заботам женщины со сверкающими глазами, старой, как сам грех, и тощей, как сам аскетизм. Гальвес запротестовал и попытался обсудить это с Фулсомом, но капитан, ослабевший и раздраженный после долгого путешествия сквозь джунгли, брюзгливо отказался разговаривать с ним. Врач «Крота», оскорбленно поджав губы, вернулся на свое место за столом. Старая ведьма, как отметил Карл, все еще сидела рядом с носилками. Казалось, она держала Фулсома за руку и что-то тихо говорила ему. Впрочем, самого Фулсома Карл не видел – мешал полог носилок.

Внимание Карла привлекло похожее на икоту кряхтение, раздавшееся слева от него. Свейн осушил свою питьевую раковину – остроконечную, спиральную, с золотым узором – и протянул одному из прислуживающих на пиру мальчиков, чтобы тот наполнил ее. Свейн, единственный из всего экипажа «Крота», все еще носил форменную фуражку, и это лишь усиливало раздражение от его грубости. Карл подумал, не пристыдить ли его, но один лишь взгляд на воинственно опущенный, крепкий, как у викинга, подбородок подсказал ему, что будет только хуже. Мысленно простонав, он постарался сосредоточиться на танцовщицах.