Корабль отплывает в полночь

Они нашли людей в Аргонне и Брукхейвене и на другой стороне Земли, в Харвелле и на Урале. А теперь они осматривали наш город, в общем, без всякой надежды. Но у них есть прибор, регистрирующий тепловые волны, и он показал, что там, внизу, тепло, и они спустились, чтобы проверить. Конечно, мы не слышали, как приземлился корабль, так как нет воздуха, чтобы передать звук. А им пришлось поблуждать, прежде чем они нашли нас.

К этому моменту пять взрослых говорили, как шестьдесят. Па показывал мужчинам, как он поддерживает огонь, избавляется ото льда в трубе и прочие хитрости. Ма рассказывала молодой леди, как она готовит, шьет, и расспрашивала ее, что сейчас носят женщины. Незнакомцы громко удивлялись и расхваливали Па на все лады. Впрочем, по тому, как они морщили нос, я понял, что им не нравится запах в Гнезде. Но никто не упомянул об этом, и они продолжали засыпать нас вопросами.

В общем, из-за возбуждения и разговоров мы позабыли обо всем, и Па не сразу заметил, что воздух в ведре уже кончился. Он тут же бросился за одеяла и притащил полную корзину. Конечно, незнакомцы снова начали смеяться и хвалить нас всех.

Что интересно, я почти ничего не говорил, а Сест прилипла к Ма и прятала лицо в ее юбку, когда кто-то смотрел на нее. Да и мне было как-то не по себе. Мне даже хотелось, чтобы они ушли и мы могли бы наконец разобраться, что к чему.

И когда незнакомцы предложили нам перебраться в их городок – они не сомневались, что мы согласимся, – я увидел, что Па пришла в голову та же мысль, да и Ма тоже. Па неожиданно замолчал, а Ма несколько раз повторила молодой леди:

– Но я не знаю, как там себя вести, и у меня нет подходящей одежды.

Незнакомцы сначала удивились, но потом все поняли. После того, как Па сказал:

– Нельзя дать угаснуть этому очагу.

Незнакомцы ушли, но они вернутся. Мы пока ничего не решили, но все должно измениться. Возможно, Гнездо сохранят в качестве, как сказал один из мужчин, «школы выживания». А может, мы присоединимся к колонистам, которые хотят строить новые города на урановых рудниках около Большого Соленого озера и в Конго.

Конечно, теперь, после их ухода, я много думаю об искусственном городе с теплоизоляцией и других удивительных местах, где живут люди. Я очень хочу увидеть их сам. Да и Па, несомненно, тоже хочет побывать там.

– Когда стало ясно, что не мы одни остались в живых, – объяснил он мне, – все выглядит совсем по-другому. Твоя Ма не чувствует себя такой беспомощной. Да и мне легче, зная, что я не несу полной ответственности за сохранение рода человеческого. А это не такая уж легкая ноша, сынок.

Я оглядываю стены из одеял, ведра с испаряющимся воздухом, Ма и Сест, спящих в тепле при мерцающем свете огня.

– Не так-то легко покинуть Гнездо, – говорю я и чувствую, что вот-вот заплачу. – Оно такое маленькое, и нас здесь всего четверо. Я боюсь больших мест, где много незнакомых людей.

Па кивает и кладет в огонь кусочек угля. Затем, поглядев на черную горку рядом с собой, он улыбается и добавляет еще две пригоршни, будто сегодня один из наших дней рождения или Рождество.

– Это быстро пройдет, сынок, – говорит он. – Беда была в том, что наш мир становился все меньше и меньше, пока не сжался до одного Гнезда. А теперь ему снова пора расти и стать настоящим огромным миром, каким он был в самом начале.

Я думаю, он прав. А интересно, подождет ли прекрасная молодая леди, пока я вырасту? Я спросил ее об этом, а она улыбнулась и ответила, что у нее в городке дочка почти моего возраста и вообще там много детей. Представляете?

Окопы Марса [16]

Со всех сторон от изломанного горизонта к нему подкрадывались машины смерти – подползали, мчались, летели по воздуху и прорывали ходы под землей. Казалось, все сущее в этом багряном от солнца мире сговорилось, чтобы окружить и растоптать его. На западе – у всех планет есть запад, даже если больше их ничто не объединяет, – расцветали ядерные взрывы, бессмысленные огромные грибы. Невидимые снизу космические корабли с ревом ныряли в атмосферу, далекие, словно боги, но сотрясавшие желтые небеса. Даже твердь под ногами предательски вздрагивала в конвульсиях рукотворных сейсмических толчков – она никому не была матерью, тем более землянину.

«Гляди веселей, – говорили ему. – Это безумная планета».

Но он не хотел веселиться, потому что они были правы.

Он пригибался и вжимался в грунт каждый раз, когда поблизости что-то разлеталось на осколки, взмывавшие и затем падавшие. Скоро придется отступить, и враг снова захватит то, что в приказах называлось целью. В шестой раз? Или в седьмой? Может быть, у солдат противника по шесть ног или по восемь? Командование врага крайне расточительно расходовало свои войска в этом секторе.