Корабль плывет

Я считаю, что Коля уникален во всем. Занимался бы он математикой, писал бы полотна, сочинял бы музыку — все у него получалось бы замечательно. Но я и не предполагала, что, когда родится Андрюша, Коля станет таким великолепным отцом. После родов я тяжело заболела. Температура сорок. И на полтора месяца он остановил съемки фильма «Пока безумствует мечта» — сидел дома с ребенком. Он первый, кто пеленал Андрея, кормил его из бутылочки. Володя Васильев нам прислал (тогда же ничего не было в нашей стране) искусственные смеси — датские, голландские, даже какие-то американские потом привозил. Коля их разводил, кормил Андрея. Аня Сидоркина, царство ей небесное, жила рядом с нами, тогда еще на улице 26-ти Бакинских комиссаров, и показывала ему на кукле, как надо пеленать ребенка, как ему сосочку давать, как градусник в попочку вставлять. А я еле-еле просыпалась, у меня бред, температура не спадает, и вижу сквозь пелену, как Коля Андрюшку кормит, пеленает, купает. И первое слово, которое сказал сыночек, было «папа».

Притом, что Коля всегда был безумно занят, учитывая его невероятную работоспособность, плюс желание сделать все, что только можно, все успеть в этой жизни, он, конечно, уникальнейший отец. Если только он слышал, что «сыну надо», он готов был горы свернуть. Он мог его водить в бассейн, на теннисные корты, делать с ним уроки, ходить в школу и совершенно этого никогда не стеснялся. В 2000 году у Андрюши случился приступ аппендицита. В этот вечер у Коли был концерт в Кремлевском Дворце съездов, а по окончании концерта — банкет. Я пришла со спектакля, и вижу: дверь странно приоткрыта. Вхожу — свет везде горит. Вижу, лежит Андрюша на нашей кровати, зеленого цвета. Я подхожу: «Андрюша, что с тобой?» Поднимаю одеяло, а он лежит в пальто и в ботинках. То есть ему так стало плохо, что он как упал, так встать уже не мог. Только набрал телефон жены, а Ирочка вызвала неотложку. Сразу за мной подъехала скорая помощь, они его тут же положили на носилки и увезли. А я на своей машине рванула за ними. Звоню Коле: «У нас беда!» Он говорит: «Что?» (А у них уже банкет вовсю.) — «Андрей в больнице». — «Я выезжаю!» Он приехал, надел халат и стоял всю операцию рядом с хирургом. А я вернулась домой, налила себе джина, плеснула туда минералки. Меня всю била дрожь: я почему-то боялась этой, в общем-то, обычной операции. Коля мне звонит: «Все нормально. Сын пришел в себя». Неприятно видеть, когда человек выходит из наркоза — судороги ужасные. Коля говорит: «Я его положил на койку, а он открыл глаза и первое, что сказал: «Папа, я не подвел тебя?»

Для Коли есть понятие «семья» и нет ничего дороже — ни слава, ни успех. Я иногда спрашивала: «А ты мог бы бросить из-за нас театр? Из-за нас с тобой, из-за меня?» Он отвечал: «Конечно». — «А если я уйду из театра?» — «Я тоже уйду с тобой».