Корабль-призрак

– Но неужели она могла быть так коварна, так вероломна! С другой стороны, самое желание его заручиться этим документом подтверждает его слова!

– Что же из того? Я охотно верю, что он сказал правду; но мы не знаем, что вынудило вашу жену дать ему подобное обещание; быть может, это было единственное средство вырваться отсюда и сберечь себя для вас!

– Да, это весьма возможно! Вы правы, Кранц, а я виноват перед нею, что мог усомниться хоть одну минуту! – проговорил Филипп и, повернувшись на другой бок, заснул.

В продолжение трех недель они оставались в форте, сходясь все ближе и ближе с комендантом, который особенно любил беседовать с Кранцом, когда Филиппа не было, и постоянно сводил разговор на Амину, входя в мельчайшие подробности своих воспоминаний о ней.

Между тем время шло, а судна все еще не было в виду.

– Когда же я наконец вновь увижу ее?! – воскликнул как-то Филипп.

– Кого это ее? – вдруг спросил комендант, неожиданно очутившийся подле него.

Филипп обернулся и пробормотал что-то невнятное.

– Мы говорили с ним сейчас о его сестре, – сказал нимало не смутившийся Кранц, беря коменданта под руку и отводя его в сторону. – Не заговаривайте с ним об этом: эта тема для него очень болезненная; это одна из причин его женоненавистничества. Сестра его была замужем за его близким другом и в один прекрасный день бежала от мужа. Это была единственная сестра! Этот позор свел в могилу его мать и сделал его глубоко несчастным. Прошу, не обращайте на него внимания и не говорите об этом!

– Нет, конечно! Теперь я не удивляюсь, что он так мрачен и несообщителен. Честь семьи это не шуточное дело… Бедный молодой человек… Вы не знаете, он из хорошей семьи?

– Из одной из лучших фамилий у себя на родине, – сказал Кранц, – и весьма состоятельный человек, но в силу постигших его несчастий он решил тайно покинуть Голландию и отправиться в эти дальние страны в надежде размыкать свое горе.

– Вы говорите, что он принадлежит к одной из лучших фамилий! В таком случае Жакоб Вантрит не настоящее его имя?

– Ну, конечно! Но я не смею назвать вам его настоящего имени: это не моя тайна!

– Ну, конечно, я вполне понимаю, хотя человеку, на которого можно вполне положиться, почему же и не сказать. Но я сейчас и не спрашиваю вас об этом. Так вы говорите, что он дворянин?

– Да, без сомнения, и состоит в родстве с благороднейшими испанскими фамилиями!

– В самом деле? Если так, то он должен знать многих из португальской знати также, ведь они все более или менее перероднились между собой! – заметил комендант.

– Ну, конечно!

– Признаюсь, мне изрядно наскучило мое пребывание здесь; мне, вероятно, придется пробыть здесь, на этом посту, еще года два, а затем нужно будет вернуться к моему полку в Гоа. А домой мне можно будет вернуться только в том случае, если я откажусь от дальнейшей службы, да и то еще дождавшись, когда мне найдут заместителя!

После этого разговора отношение коменданта к Филиппу заметно изменилось: комендант, надеясь, что сумеет извлечь для себя пользу из связей Филиппа, положительно ухаживал за ним.

Прошло несколько дней, все трое сидели за столом и обедали, когда к коменданту явился капрал и доложил, что прибыл голландец-матрос и просит узнать, примут ли его в форт или нет.

При этом и Кранц и Филипп побледнели: у обоих у них явилось предчувствие чего-то недоброго. Комендант приказал привести пришельца, и минуту спустя в комнату вошел наш старый знакомец, одноглазый Шрифтен. Увидев Кранца и Филиппа сидящих за столом, он тотчас же радостно воскликнул:

– Ах, капитан Вандердеккен! Ах, милейший наш мингер Кранц! Как я счастлив встретиться с вами вновь!

– Капитан Вандердеккен! – заревел комендант, покраснев до корней волос и вскакивая из-за стола.

– Ну, да, это – мой капитан, мингер Филипп Вандердеккен, а это – наш старший помощник, мингер Кранц, мы вместе потерпели крушение… Хи! Хи!..

– Вандердеккен!.. О, черт побери!.. Муж! Может ли это быть?! – выкрикивал, задыхаясь, маленький комендант. – Так значит, меня обманули? Надо мной надсмеялись! Благороднейший синьор, благодарю вас! Но теперь моя очередь посмеяться! Эй, кто там! Капрал! Взять их!

Филипп не протестовал ни словом, ни движением, а Кранц, уходя, заметил:

– Когда вы несколько успокоитесь, синьор, то сами убедитесь, что ваш гнев неоснователен!

– Неоснователен! Как же! Вы меня провели, да, но и сами попали в свою ловушку. Документ у меня в руках, и я не премину воспользоваться им. Вы умерли, капитан, помните это; вы сами собственноручно подтвердили мне это, и жена ваша будет рада узнать об этом!

– Она обманула вас только для того, чтобы вырваться от вас, чтобы уйти из вашей власти!

– Продолжайте! Продолжайте! Вы мне за все заплатите!.. Капрал, отвести этих двух людей в башню, в подземелье! Поставить часового у дверей, никуда не выпускать впредь до дальнейших распоряжений… Уведите их!

Солдаты увели Филиппа и Кранца, удивленные этой внезапной переменой отношений их начальника к этим синьорам.